Галина Тер-Микаэлян - Face-to-face

— Халида, — строго произнесла Наталья, — я тебя сегодня еще не слушала, дай-ка я послушаю твое сердце. И вообще мне не нравится, что ты не сдаешь анализы, не ходишь к гинекологу — при твоем сроке полагается посещать врача каждую неделю.

— Я хорошо себя чувствую, — виновато ответила Халида, — но ты меня послушай, конечно. И ребенка послушай.

Она покорно расстегнула кофточку и подождала, пока Наталья прослушает ее сердце, потом оголила живот.

— Я не гинеколог, — говорила Наталья, прикладывая металлический кружочек выше и ниже пупка, — но, скорей всего, твой врач была права — прослушиваются два сердцебиения. Тем более, если это близнецы, то тебе нужен строгий медицинский контроль.

— Завтра схожу в лабораторию и сдам анализы, — виновато пообещала Халида и тут же торопливо одернула платье, потому что за окном послышались веселые голоса, а через минуту Лиза с Дианой вихрем ворвались в комнату. Они повисли на шее у тети и бабушки, поскольку знали, что мать тормошить нельзя, а следом вошли раскрасневшиеся от солнца и оживления Таня, Тимур, Анвар и Гюльнара.

— Мамочка, народ проголодался, — звонко объявила Диана, и сердце у Натальи болезненно сжалось — так обычно говорил ее отец. И, подражая деду, так любил говорить Юра.

Потом ели политую мацони долму, Лиза рассказала, что у тети Зары они ели очень вкусный салат из перца, а Тимур сообщил, что Анвар сам собирает мотоцикл.

— Не сам, — смущенно поправил его зардевшийся Анвар, искоса посмотрев на красивую городскую девочку Таню, — мне папа помогает, когда есть время, а дядя Ильдерим, когда приезжал, набросал принципиальную схему. Только у меня еще не совсем получается.

Ильдерим! Наталья напряглась. Таня мгновенно это почувствовала, и от этого сразу же притупился ее интерес к Анвару — единственному, наверное, человеку, который считал ее красивой.

— Ну, твой дядя Ильдерим, кажется, сейчас опять приехал, — безразличным тоном заметила Наталья, — можешь у него проконсультироваться.

— Нет, Ильдерим уже уехал, — поспешно возразила Фируза, — он только Айгуль с детьми привез, а ему самому на работу надо. Мой Ильдерим очень занятой человек, а через неделю его будут принимать в партию — он уже целый год кандидатом ходит, поэтому ему сейчас нельзя надолго уезжать. А потом он или большим начальником у себя на заводе будет, или его заграницу пошлют работать — он ведь хороший специалист.

Показалось ли Наталье, что кроме искреннего сожаления из-за отъезда сына и гордости за него в голосе Фирузы слышались нотки злорадства?

— Ну, заграницу поехать работать не так-то просто, — равнодушно сказала она.

— Пошлют! — уверенно возразила Фируза. — У его жены Айгуль дядя, брат матери, в горкоме большой пост занимает, он сам говорил: «Ты, Ильдерим, только в партию вступай, а потом я тебе с семьей загранпоездку на четыре года устрою по обмену опытом». Он Айгуль как родную дочь любит, он ведь ее воспитывал.

— Как интересно, — стиснув зубы, проговорила Наталья, стараясь, чтобы голос ее звучал весело. — А что, у Айгуль не было отца? Она незаконнорожденная?

— Нет, зачем же — отец Айгуль был гинухцем, но в войну братья его погибли, мать умерла, дом НКВД разрушили. Поэтому после войны он домой не вернулся, а поехал в Телави, устроился на мраморный комбинат работать, а через несколько лет на грузинке женился. Только долго им пожить вместе не пришлось — хулиганы зарезали, когда он домой возвращался, Айгуль тогда только два месяца было. Дядя сестру с ребенком сразу к себе в Тбилиси взял, квартиру им сделал, и потом всегда заботился. Хороший человек, Рустэм с ним когда-то работал вместе. Если сказал, что сделает Ильдериму заграничную поездку, значит сделает.

Как бы то ни было, но Наталье удалось сохранить спокойное выражение лица, хотя Таня точно знала, что в душе у матери поднялась буря.

«Он ни разу мне даже не говорил, что собирается заграницу, он мне вообще ничего не говорил. Забыл даже, наверное, что я существую. Идиотка, зачем я только сюда приехала? Чтобы каждый день выслушивать дурацкую болтовню этой старой дуры Фирузы? Так лучше было бы все лето сидеть у себя в поликлинике и принимать больных!»

Гнев душил Наталью, и, чтобы не потерять контроль над собой, его нужно было выплеснуть, поэтому она обратилась дочери:

— Татьяна, почему ты не предупредила меня, что вы собираетесь с утра идти смотреть питомник и к обеду не вернетесь? Я беспокоилась, прихожу — никого нет, время обедать. Я чуть с ума не сошла — думала, что-то случилось.