Галина Тер-Микаэлян - Face-to-face

— Бабушка, а нас у мамы тоже отберут? — испуганно спросила Диана.

— Я не хочу в детдом! — Лиза хлюпнула носом, готовясь пустить слезу.

— Дуры и плаксы! — объявил Тимур.

— Давайте, мы на сегодня покончим со страшными историями, — с досадой проговорила Халида, поднявшись и начиная собирать опустошенные за время застольной беседы тарелки. — Девочки, кто первый мне помогать?

Они, однако, вопреки обыкновению не сорвались с места, а продолжали испуганно смотреть на Фирузу. Она торжественно пообещала:

— Нет, мои рыбки, у вашей мамы вас никто и никогда не отберет. Детей отбирают у плохих мам, которые думают только о своих удовольствиях — гуляют, пьют водку и… красятся.

Таня почувствовала себя задетой за живое.

— Ну и что такого, что красятся? — презрительно и дерзко сказала она. — У этой Зейнаб, хоть собственный муж есть, а не один на четверых, она, может быть, даже счастливей вас!

— Что? — Фируза растерянно дернулась, и за столом наступило полное молчание, но Таню уже понесло:

— Я же знаю, что вы все время так думаете, что скажете — нет? Кому нужен был весь этот ваш героизм? Если б вы все тогда не бежали, ваша сестра и ее дети были бы живы. Вы могли бы выйти замуж за военного или пусть даже за НКВД, и у вас бы был собственный муж. Или даже если б кто-нибудь из них просто увез бы вас, то вы жили бы в большом городе, и вам не было бы так одиноко. А теперь вам в жизни только и остается, что рассказывать людям красивые истории! Вы это думали! Думали! Думали, я знаю!

Будь Фируза блондинкой, она стала бы белее мела, теперь же кожа ее приобрела изжелта-бледный оттенок, и на лбу выступили мелкие бисеринки пота. Наталья, немного придя в себя, резко повернулась к дочери:

— Пошла вон, дрянь такая! Уйди, чтобы мои глаза тебя не видели!

— Куда? — равнодушно спросила девочка.

— Вон! Убирайся!

Однако Фируза, справившись с собой, подняла руку.

— Нет, не надо, — она повернулась к Тане, сказав слабым голосом и таким тоном, словно хотела оправдаться: — Не знаю, почему ты так говоришь, это все неправда! Я очень счастлива, мой муж великий человек, сын и дочь любят меня и почитают, а мои внуки — радость моего сердца.

Глаза их на миг встретились, и девочка прочла мольбу в глазах пожилой женщины.

— Да, — сказала она, — конечно, тетя Фируза, я все знаю. Извините, что я так сказала, я сама не знаю, что на меня вдруг нашло. Простите меня.

— Ничего-ничего, я… я пойду уже, поздно, — она встала и нетвердым шагом направилась к двери.

— Мама! — испуганно позвала ее Халида. — Мама, ты куда?

— Мне нужно… немного прибрать в доме твоего брата — ведь завтра Ильдерим привезет Айгуль с детьми из Тбилиси, я хочу приготовить суп из лобби.

«Ильдерим!»

В голове Тани зашумело, загрохотало от нахлынувших извне мыслей и чувств, она взглянула на мать, потом перевела взгляд на Халиду, но обе внешне выглядели совершенно спокойными. Наталья вежливо предложила Фирузе:

— Если хотите, мы с Халидой сейчас все здесь уберем, а потом я приду вам помочь.

— Ну… если у тебя найдется для меня время.

— Мама, мы тоже хотим помочь бабушке, можно? — хором спросили близнецы.

— Хорошо-хорошо, заодно вместе с Тимуром отнесете туда два одеяла.

Наконец посуда была вымыта, вытерта и поставлена в сервант. Халида подождала, пока Наталья с детьми уйдут, потом пригладила волосы и набросила на плечи широкий платок.

— Я с тобой, — угрюмо буркнула Таня, все это время просидевшая у окна и не принимавшая участия в хозяйственных хлопотах.

— Хочу сходить на кладбище, — Халида внимательно посмотрела на племянницу. — Ты ведь там еще ни разу не была?

— Нет.

— Что ж, пошли.

Они обогнули двухэтажное здание новой школы и по узкой дорожке, идущей вдоль пропасти, дошли до маленького кладбища. Халида долго стояла возле могилы Лизы, глядя на тонкое лицо в черной рамке. Таня неловко потопталась рядом, потом сказала:

— У нас дома такая же фотография — в альбоме.

— Да, — не оборачиваясь, ответила Халида, — я знаю, видела. Они с твоей мамой были очень похожи.

— Они обе красивые, хотя не такие, как ты. А я вот на маму совсем не похожа, я — натуральный урод. Тетя Халида, я не знаю, что мне делать.

— Что? — с трудом оторвав взгляд от портрета Лизы, Халида торопливо вытерла слезы и повернулась к ней. — Все это ерунда, Танюша, ты очень симпатичная девочка, что ты себе придумала?

— Только не объясняй, что в человеке красота душевная важней внешней, я не об этом. Я не знаю, что делать, потому что моя мама и дядя Ильдерим — любовники.