Арсений Алмазов - Искатель. 2013. Выпуск №6

В глазах заколыхалось озеро; привязанная веревкой к валуну, стукалась о берег лодка. Ухватившись за кормовое кольцо, Рэймонд перешагнул через борт и замочил ногу: на дне по щиколотку стояла вода. Глиняным черпаком, который находился здесь же, под сиденьем, он старательно вычерпал ее, потом отвязал лодку. Он удалялся от берега, попеременно загребая то справа, то слева. Пока что лодка двигалась словно по камням — настолько чиста была вода; потом глубина оборвалась вниз, и под килем резко сгустилась темнота.

Сети Рэймонд растягивал неподалеку от берега, предусмотрительно, чтобы не сносило волнами, ставя их на грузила, сверху они имели бальсовые поплавки, которые как раз сейчас и высматривал лодочник на поверхности озера. Вскоре Рэймонд заметил их вереницу и направился к ним. Медленно двигаясь вдоль поплавков, он поднимал сеть на воздух и опускал обратно. Трижды он выпутывал массивное рыбье тело и бросал себе под ноги. Закончив с первой, тем же образом Рэймонд проверил остальные сети — всего их было четыре — и повернул назад к берегу. Он привязал лодку, поднялся к хижине. С принесенной из нее плетеной корзиной Рэймонд дошел до места, где начинались сосны, и там нарвал несколько пучков пахучей травы. Снова он около лодки. Утренний улов насчитывал шесть крупных карпов. Взятые под жабры, они все переместились в корзину. Рэймонд переложил их мокрой травой и понес к себе.

Он жил на берегу, в краю, который цивилизация взяла в кольцо, но до сих пор не могла им овладеть. Трудно поверить, что в перенаселенной Японии есть область, еще не освоенная культурой — то, насколько окультурил ее Рэймонд Уикс, в общем, не стоило брать в расчет.

Отшельнику, отрешившемуся от общества, не нужно уповать на то, что общество навсегда оставит его в покое. Временами с гор спускались люди — то были те, кому слухи об обосновавшемся на берегу анахорете навевали мысли о каком-то новом миропонимании. Он, поселившийся здесь, у озера, конечно, знает о жизни нечто такое, чего не знают другие. Нередко гостями Рэймонда оказывались охотники, промышлявшие в окрестных лесах лосей или медведей. Как первые, так и вторые, каждый по-своему, постигали Рэймонда. Все соглашались, например, с благотворным влиянием первозданной природы на дух человека, но самые практичные из них замечали, что единения с той природой нужны лишь по мере необходимости, соблюдаемые как некая гигиена духа, жить же всякому смертному надлежит не вне социальной среды, а как раз наоборот — внутри нее.

Рэймонд поставил рыбу у порога и прошел в дом, устроился за письменным столом. Его пальцы легли на стопку листов, плотно исписанных грифельным карандашом, стали их разбирать. Листы заключали в себе тексты, представлявшие сложное сочетание коротких дневниковых записей с пространными размышлениями на различные темы; тексты не претендовали на литературный труд, ибо содержали к тому же и упражнения в японской письменности — мысли, выписанные слоговой азбукой канна, в стихотворном, а по большей части в философском изложении. Каждый день Рэймонд что-нибудь записывал.

Сосна на склоне горы

Отметы былого хранит

В глубоких морщинах коры .

И помнит замшелый гранит:

Сосна много старше горы , —

прочитал Рэймонд и отложил лист. Потом зацепил из стопки другой. Этот был бог знает с каких времен; несколько дней назад Рэймонд обновил на нем буквы, заново прописав их по старым, поскольку те уже изрядно затерлись. Запись запечатлела один эпизод той поры, в какую он еще не умел слышать растения, когда их не колышет ветер.

Итак, стояла глубокая ночь. Рэймонд пробудился в своей хижине. Он сразу понял, что рядом кто-то есть. Из угла, где находился очаг, доносился шорох разгребаемой золы. В проеме распахнутой настежь двери висела полная луна, ее свет лежал на полу и золотил очертание бритого затылка и спины того, кто расположился около очага. Он сидел боком к Рэймонду, ворошил сухой веткой в углях, его лицо было красно от разгорающихся дров и морщилось, когда вверх взметался едкий пепел.

Рэймонд покинул ложе и проследовал к двери — закрыть.

За порогом он увидел покрытые снегом горы. Над ними, рядом с одиноким облаком, висел тяжелый небесный шар и светил прямо в озеро. На озере, еще свободном ото льда, блистала чистая водная гладь. Также Рэймонд увидел цепочку следов — будто писанные черной тушью по белому, они уходили от порога вниз, петляли к южному склону, где и терялись в соснах. Оттуда торил дорогу тот, кто сидел сейчас в хижине Рэймонда. Оставив дверь открытой, хозяин подошел к огню и сел лицом к гостю.