Арсений Алмазов - Искатель. 2013. Выпуск №6

В отношении Александра Митина были подозрения в соучастии в преступлениях Донского, однако улик, доказывающих факт их сговора и умысла Александра в совершении преступных действий, найдено не было. Только косвенные улики, которые не могли стать основанием для возбуждения против него уголовного дела. Хорошо поработал адвокат, один из лучших в Москве, которого нанял Митин, хотя он сам проходил лишь свидетелем по делу Донского. Денежки за микросхемы пришли вовремя, иначе такого крутого адвоката ему бы не видать как своих ушей. И свобода была бы под угрозой.

Около года должность генерального директора ФГУП «Медприборстрой» была вакантной, после чего на нее, с одобрения соответствующих государственных структур, был назначен Митин Александр Анатольевич. О том, как попала на предприятие, Роза решила Александру не рассказывать. Должна же быть у женщины хоть какая-то тайна! С предприятия она уволилась и открыла свой бизнес по продаже экзотической бижутерии.

Через год после рождения сына Александр и Роза квартиру продали, а сами переселились в загородный коттедж. Два раза в год регулярно выезжают на отдых за границу. Не любят ездить в одно и то же место, стараются брать путевки в разные страны, готовятся заранее, по инициативе Розы.

Изучают традиции и достопримечательности стран сначала по литературе. Пацан их, Антон, растет смышленый и любознательный. Родители стараются воспитывать его в строгости, но уж слишком Антошка подвижный и проказливый, часто получает от папы по заднице. Зато вниманием и заботой никак не обделен, каких только игрушек у него нет, особенно машин. Рассекает на электромобиле по квартире запросто, пришлось даже первый этаж обезопасить, убрать с пути гонщика опасные предметы.

Все элементы незаконной деятельности на предприятии Александр постепенно трансформировал, в законные. Организовал несколько дочерних предприятий, реализующих и самостоятельно разрабатывающих медицинское оборудование, являющееся дефицитом в России. Учитывая, что в высокотехнологичных медицинских учреждениях девяносто пять процентов медицинского оборудования и материалов являются импортными, работы здесь непочатый край.

Раймонда Уикса разбудил упругий сухой звук — позади хижины от ветра скрипела сосна. Он опрокинулся на спину и вытянулся во весь рост. Заложив руки за голову, Рэймонд глядел на дверь и слушал сосну. Алое зарево пробивалось через дверные щели в сумерки хижины до самого пола. Утро стояло спокойное и пахло обычной сыростью. Взгляд перешел на каменный очаг с поблескивающим на нем начищенным таганком, затем на низкий письменный стол, изготовленный таким образом, чтобы работать за ним можно было сидя на пятках коленями вперед. Раньше, когда Рэймонд только построил здесь, на берегу, себе жилище, имущества у него было гораздо больше, как-никак, но раньше он предполагал для себя иной образ жизни. Потом многие вещи начали выходить из употребления и, становясь пустым хламом, с течением лет все сгинули в зияющей на заднем дворе расщелине. Сегодня к указанным ранее очагу и столу Рэймонд располагал кухонной посудой из трех предметов и кое-каким плотницким и землеобрабатывающим инструментом; кроме того, у него имелось несколько рыболовных сетей и небольшой запас одежды. Существенным достоянием являлась лодка, что вместе с хижиной завершала опись его недвижимости.

Через минуту Рэймонд поднялся, скатал футон, постель, состоявшую из ватного одеяла и толстого тюфяка, и приткнул ее в угол. По сучковатым доскам пола он проследовал комнатой и вышел в дверь.

Перед ним распростерся расцвеченный восходящим солнцем мир, в его глубине холодело сверкающее озеро; хижина стояла на склоне так высоко над его уровнем, чтобы никакой самый полноводный весенний разлив не подходил к бревенчатым стенам ближе десяти — двенадцати футов. Вокруг, заросшие лесом, громоздились горы, где ни просеки, ни следов вырубок глаз не увидит. Над озером и соснами висел алый свет.

Рэймонд не спеша спустился к воде. Он запрокинул лицо к небу и вдохнул весь, без остатка, этот расцвеченный солнцем покой. И оставил его в себе. Раз за разом он брал его легкими и плавно выдыхал прямо в сердце. И понемногу природное естество растворило в нем всякое ощущение человеческой сути — плоти, разума, духа. Рэймонд уже сам стал светом, стал всем, на что тот свет изливался, энергия Рэймонда текла в каждом дереве, в каждой травинке. Теперь только дыхание… как ни вздорно, но только оно во время медитаций являлось единственной помехой полному согласию с окружающим миром. Вдох и выдох сотрясали это согласие, напоминая о человеческой телесности.