All Flesh is Grass

Они приближаются, а я стою и жду, сжимая дубину, и вдруг опять — дыхание Лиловости и знакомый неслышный голос.

«Назад, — говорит голос. — Назад. Вы пришли слишком рано. Этот мир не открыт.»

Someone was calling from far away, the call lest in the thundering and the crackling of the fire and the high, excited, liquid trilling of these ghouls from the purple world of Tupper Tyler.

Go back, said the elm tree, and its voiceless words cracked like a snapped whiplash.

Издали кто-то зовет, но ничего не различить а грохоте и треске пожара, в звонком, взволнованном певучем щебете этих беззаботных вампиров, проскользнувших к нам из лиловой страны Таппера Тайлера.

«Идите назад», — повторил вяз, неслышные слова хлестнули, как взмах бича.

And they were going back—or, at least, they were disappearing, melting into some strange darkness that was blacker than the night.

One elm tree that talked, I thought, and how many other trees? How much of this place still was Millville and how much purple world? I lifted my head so that I could see the treetops that rimmed the garden and they were there, ghosts against the sky, fluttering in some strange wind that blew from an unknown quarter. Fluttering—or were they talking, too? The old, dumb, stupid trees of earth, or a different kind of tree from a different earth?

И они ушли — исчезли, растворились в непостижимой тьме, во мраке более густом и черном, чем сама ночь.

Вяз, который разговаривает... а сколько еще есть говорящих деревьев? Много ли здесь осталось от Милвилла? Сколько уже принадлежит другому, лиловому миру? Я поднимаю голову, смотрю на вершины деревьев, стеной окружающих сад, — призрачные тени в темном небе, они трепещут под дуновением странного ветра, что веет неведомо откуда. Трепещут на ветру... а быть может, тоже говорят о чем-то?. Кто они — прежние земные деревья, бессловесные и неразумные, или совсем иные деревья, порождение иной Земли?

We'd never know, I told myself, and perhaps it did not matter, for from the very start we'd never had a chance. We were licked before we started. We had been lost on that long-gone day when my father brought home the purple flowers.

From far off someone was calling and the name was mine.

I dropped the two-by-four and started across the garden, wondering who it was. Not Nancy, but someone that I knew.

Никогда мы этого не узнаем, а может, это и не важно, ведь с самого начала нам не на что было надеяться. Мы еще не вышли на ринг, а нас уже положили на обе лопатки. Все потеряно для нас давным-давно, в тот далекий день, когда мой отец принес домой охапку лиловых цветов.

Опять издали кто-то кричит, зовет меня по имени.

Бросаю свое оружие, иду через сад. Кому я понадобился?

Это не Нэнси, но голос знакомый.

Nancy came running down the hill. “Hurry, Brad,” she called.

“Where were you?” I asked. “What's going on?”

А вот и Нэнси сбегает с холма.

— Скорей, Брэд!

— Где ты была? Что еще случилось?

“It's Stuffy. I told you it was Stuffy. He's waiting at the barrier. He sneaked through the guards. He says he has to see you.”

“But Stiffy...”

“He's here, I tell you. And he wants to talk with you. No one else will do.”

— Там Шкалик Грант. Я ведь говорила, тебя ищет Шкалик. Он ждет у барьера. Он как-то проскользнул мимо часовых. Ему непременно надо с тобой повидаться...

— Так ведь Шкалик...

— Он здесь. И требует тебя. Говорит, больше никто не годится.

She turned and trotted up the hill and I lumbered after her. We went through Doc's yard and across the street and through another yard and there, just ahead of us, I knew, was the barrier.

A gnome-like figure rose from the ground.

“That you, lad?” he asked.

Она повернулась и почти побежала наверх, я тяжело поплелся за нею. Через двор доктора Фабиана, потом через улицу, а там еще один двор и... ну, конечно, здесь, прямо перед нами, проходит барьер.

По ту сторону с земли поднимается коренастый гном.

— Это ты, паренек? — слышу я.

I hunkered down at the edge of the barrier and stared across at him.

“Yes, it's me,” I said, “but you...”

“Later. We haven't got much time. The guards know I got through the lines. They're hunting for me.”

“What do you want?” I asked.

“Not what I want,” he said. What everybody wants. Something that you need. You're in a jam.”

Сажусь на корточки перед самым барьером и во все глаза смотрю на Шкалика.

— Ну да, я... а ты как же...

— Об этом после. Некогда. Часовые знают, что я пролез сквозь оцепление. Меня ищут.

— Чего ты хочешь?

— Не я. Все. И ты. Всем это нужно. Вы здорово влипли.

“Everyone's in a jam,” I said.

“That's what I mean,” said Stuffy. “Some damn fool in the Pentagon is set to drop a bomb. I heard some of the ruckus on a car radio when I was sneaking through. Just a snatch of it,

“So, all right,” I said. “The human race is sunk.”

“Not sunk,” insisted Stuffy. “I tell you there's a way. If Washington just understood, if...”

— Все здорово влипли.

— Я про то и говорю. Одному болвану в Пентагоне приспичило сбросить бомбу. Я, когда сюда пробирался, слышал, в какой-то машине радио трепало всякую чушь. Краем уха кой-что поймал.

— Так, — говорю я. — Стало быть, человечеству крышка.

— Нет, не крышка! — сердито возражает Шкалик. — Есть выход. Если только в Вашингтоне поймут, если...

“If you know a way,” I asked, “why waste time in reaching me? You could have told...”

“Who would I tell?” asked Stuffy. “Who would believe me, even if I told? I'm just a lousy bum and I ran off from that hospital and...”

“All right,” I said. “All right.”

— Если ты знаешь выход, чего ж ты тратил время, искал меня? Сказал бы там...