Андрей Останин - Венец Логоры

– Что за материал-то особенный такой? Ведь вот знаю уже, что неживой, а всё сомнение гложет. И для чего он в лесу стоит? Зверей, что ли, пугать?

– В каком лесу? – удивился Меченый, поглядывая на каменное изваяние с лёгким почтением. – Мы, вообще-то, по парку идём. Здесь этих истуканов – по пять штук за каждым деревом.

– По какому парку? – опешил Иван.

– По имперскому! Пошли давай, пока ещё кого не увидел. Штанов на тебя не напасёшься!

И часу не прошло – маленький отряд выбрался на пологий берег реки. Присмотревшись, Иван обнаружил, что береговая полоса аккуратно выстелена каменными плитами и от того такая прилизанная, словно набережная. Хотя, если Меченому верить, то вполне могла и набережной оказаться. В прошлом. Сейчас в пазах между плитами густо наросла сочная, высокая, ярко-зелёная трава. Волнуется на слабеньком ветерке, шуршит шёпотом. Красиво, конечно, хотя вряд ли она тут замышлялась. Сплошь импровизация.

Вышли неожиданно удачно. Совсем неподалёку приткнулась к берегу широкоскулая лодка, по всему видать – надолго. С виду деревянная, но ясно – химики потрудились, материал нахимичили. Уж очень аккуратная, ровная, гладкая – придирчивому взгляду и зацепиться не за что. Почти в середине, чуток поближе к носу, тянется в небо невысокая мачта со спущенным парусом. Такая посудина и десяток здоровенных мужиков увезёт, не просядет, а уж двоих-то!.. Пусть даже и с довесочком худосочным.

Лодочник устроился прямо у среза берега. Речка смирная, не смоет. Корявой палкой угольки в костерке тревожит, на огонь глядит задумчиво, взгляда не отводя. Хотя, путников заметил, конечно, не особо и прятались.

– Здорово, старый! – Меченый сразу углядел длинную, сивую бороду, сутулую спину, поникшие, костлявые плечи. На всём этом понуро повисла чёрная, засаленная куртка с капюшоном. – В город отвезёшь?

– Совсем обленились, – проскрипел тот, трубку в бороду ткнул, рот нашёл и пыхнул сизовато-вонюче. – Да здесь напрямую запыхаться не успеешь! А по воде, вдоль берега, завтра только дошлёпаем!

– Если тебе ленивые не нужны, чего тут сидишь? – оскорбился Меченый и на душу водяную глянул неприязненно. – На удачу? Тут пристань-то построить не сподобились!

– Не спроворил с попутным ветром повыше забраться, – сокрушённо вздохнул старый. – А на вёслах, против течения… Вот и сижу.

– Ну так и радуйся, что мы на тебя вышли! Урчит он ещё, кошель поношенный.

– Мне урчать по возрасту полагается! – дед выпрямился и ткнул в его сторону корявым пальцем. – А тебе полагается с пониманием относиться к старому придурку. Платить чем будете?

– А вот! – влез в разговор Весёлый, запасную винтовку с плеча скинул. Ствол с любовью рукавом оттёр, полюбовался демонстративно.

– Красотка! Надёжная – не знаю с чем и сравнить. А меткость! В жизни бы не отдал, но у меня ещё одна есть. А на фига две таскать, правда?

– И патронов к ней давай! – отрезал старый решительно и на ободранный приклад брезгливо покосился. – Два десятка!

– Договорились! – Весёлый от доброжелательности едва сам из себя не вывернулся. Сухонькую дедову ручонку тряхнул неистово, чуть душу из лодочника не вытряхнул. Вместе с пылью.

– Одно удовольствие с тобой договариваться! Значит с меня винтовка и десять патронов, а с тебя дорога и пироги из заначки! – Весёлый глумливо ткнулся картошкой носа едва ли не в ухо лодочнику. Прошипел свистяще, по свойски.

– Куда пироги-то спрятал, образина водяная? У меня от запаха уж слюни по ботинкам хлещутся!

– Два десятка патронов-то! – всполошился дедок.

– Не-не! – замахал ручищами Весёлый. Показалось, что даже ветер поднялся, и вода в речке морщинистой зыбью взялась.

– Договорились уже, по рукам ударили. Чего переиначивать? Десять так десять. Так чего там, с пирогами-то? Хе-хе-хе!

Иван заглянул в лодку, шею вытянул и рот приоткрыл, для большего удобства. Ничего внутри интересного не обнаружилось. Разве что начинка совершенно не соответствует наружности. Корпус явно полимер, а вот мачта, лавки от борта до борта, решётки на днище – всё из самого настоящего дерева. Ручками строгано, гвоздиками приколочено. Досочки и бруски от времени потемнели, а там, где люди по ним задницами елозят – блестят ярко и даже задорно. Видать, от первоначальной задумки корпус только и сохранился, а требуху деревянную позже уж напихали. И меняли, по мере надобности, как сгниёт.

На днище, возле кормы обнаружилась странная, металлическая конструкция – словно прямоугольный скелет из толстых планок.