Нил Эшер: Двигатель бесконечности

– Он что-то держит, – сказала Грир.

Прадор развернул манипуляторы, положив то, что в них было, на крышку ящика. Блайт протянул руку, но статуэтка качнулась вперед, предостерегающе защелкав клешнями. Потом стеклянный прадор, повернув стебельковые глаза так, будто старался не упустить обоих людей из виду, отскочил в сторону и с глухим стуком шлепнулся обратно в коробку.

Блайт смахнул на ладонь предметы, оставленные прадором, покачал их, как будто взвешивая, – и сунул в карман. Потом задумчиво поднял упаковочную пену, накрыл статуэтку, опустил крышку и защелкнул замок.

– Поставь поддоны на место, – сказал он.

– Конечно, – хрипло выдавила Грир.

Блайт оглянулся. Женщина улыбалась, но из глаз ее лились слезы. Капитан отступил, позволяя автопогрузчику быстро вернуть всё как было – и отправиться назад, в свой угол. Два человека вышли из трюма, и дверь за ними закрылась. На замок.

– И всё же я не могу позволить вам войти в трюм, – произнес корабельный разум.

– Всё в порядке, – ответил Блайт. – Я только хотел посмотреть. – Он двинулся назад, к рубке, и добавил: – Теперь давай разворачиваться. На Панархию нам уже не нужно. Веди нас к покупателю.

– Конечно, капитан, – откликнулся разум.

– Можно мне посмотреть? – попросила Грир.

Блайт сунул руку в карман и, на ощупь выбрав три из четырех предметов, протянул их на открытой ладони женщине. Три рубиновых цилиндрика мемокристаллов были, в чем он ни капли не сомневался, Брондом, Икбалом и Мартиной.

– После того как доставим скульптуры Пейса, двинемся на ближайшую государственную планету, где есть оборудование для воскрешения.

– Хорошо. – Грир энергично кивнула, вытерла слезы и, наверное, от смущения, торопливо обогнала его, скрывшись в рубке.

А Блайт, аккуратно убрав мемокристаллы, задержался – ему хотелось взглянуть на четвертый предмет. Что это – сувенир, подарок на память или что-то, что можно активировать в будущем? Предмет был тяжел и холоден, но не почудилось ли Блайту слабое мерцание в его глубине?

Секунду спустя он сомкнул пальцы и спрятал черный бриллиант в карман.

За первым горизонтом событий черной дыры Керра Пенни Роял, спрессованный и функционировавший в высшей процессинговой плотности, возможной в физическом мире, упал в водоворот пространства-времени, который понес его ко внутреннему горизонту, окаймлявшему сингулярность. Оттуда он вошел в червоточину, порожденную Лейденской воронкой.

Когда-то давным-давно он предположил, что такие червоточины ведут к другим местам во Вселенной или к иным Вселенным, к фонтанам вещества и белым дырам. Однако с развитием теории квантовой гравитации и появлением абсолютно новых разделов математики сделалось очевидно, что конечная остановка подобных кротовин – не «где-то», а «когда-то».

Пенни Роял падал сквозь время, оставляя позади миллионы лет, несся к той точке времени, когда первое солнце, создавшее Лейденскую воронку, начало схлопываться. При этом он размышлял, решал уравнения, ускользавшие даже от разумов государственных ИИ, изобретал, отвергал и снова создавал новые области математики. Он сотворил виртуальные технологии, потом перевел их в материальную форму, переупорядочив элементы своего сверхплотного тела. Падая в прошлое, он выщелачивал вещества и энергии, которые оказывались в дыре, наращивал свою внешнюю оболочку и внутреннюю сущность, постепенно становясь всё больше и массивнее.

Черный ИИ экстраполировал всё, что знал, а знал он – до того, как вошел в черную дыру, – всё, что охватывало Государство и Королевство. Сейчас же его знание и понимание росли по не имевшей конца экспоненте.

А потом, в далеком-далеком прошлом Вселенной, он ударился о конечный барьер.

Временная петля замкнулась.

Пенни Роял появился в центре солнца-гипергиганта, в точке коллапса, став последней каплей, инициировавшей взрывообразное схлопывание. Когда солнце начало проваливаться само в себя, Пенни Роял принялся поглощать материю, укладывая ее в основу процессов, данных, разума. Извергая некоторые материалы в солнечных вспышках, он закрутил солнце, как полагается. Переправляя энергию в сопряженный виток в У-пространстве, снабжавший необходимой для выживания энергией огромные силы повсюду вокруг, он изменил заряд гипергиганта – чего в природе никогда не случалось. А когда солнце наконец коллапсировало в физическую сингулярность, Пенни Роял достиг сингулярности ментальной. Бесконечность открыла путь в ужасающе отдаленное будущее, где всё вещество и вся информация Вселенной падали в финальную сингулярность – в точку Омега [5] Точка Омега – термин, введенный французским философом и теологом, священником-иезуитом Пьером Тейяром де Шарденом (1881–1955) для обозначения состояния наиболее организованной сложности и одновременно наивысшего сознания, к которому, по его мнению, эволюционирует Вселенная. . И там, в конце времен, ИИ соединился с суммарной беспредельностью других сущностей, став с ними единым.