Нил Эшер: Двигатель бесконечности

Брокл пожрал себя ради жалкой тысячи лет.

Эдмунд Брокл, пребывавший в единственной потрепанной частице, похожей на дохлого разлагавшегося угря, приподнялся на миг над границей прилива – и с криком рухнул в Лейденскую воронку. Он знал, что сейчас умрет, но не понимал как и почему.

По ту сторону горизонта событий что-то подхватило его.

Мы присутствовали в мире физическом, и мы присутствовали в мире виртуальном, на уровнях, зависевших от наших ментальных способностей и степени форсирования. Мы видели, как Пенни Роял упал туда, где время – с нашей точки зрения – остановилось. Сфера сместилась за инфракрасную грань и исчезла, но и по старым, и по новым теориям она осталась там, на горизонте событий – навсегда. Однако для Пенни Рояла, скользнувшего в Лейденскую воронку, время продолжало течь, как обычно. Умом я всё это понимал, а вот прочувствовать не мог, даже при всем многообразии жизней и точек зрения, ставших частью меня. ИИ, возможно, разбирались в этом лучше, ну и Ткач, вероятно, – тоже. Тем не менее все мы ощущали, что произошло нечто важное.

И все-таки мы продолжали видеть .

Это не имело смысла, ведь всё, что мы видели, транслировалось сферой. Сферой, пересекшей черту, за которой никакие передачи из черной дыры невозможны.

– Какая-нибудь новая физика? – предположил Свёрл.

Я чувствовал, как они с Рисс обмениваются блоками данных и вычислений.

Мы увидели, как Брокл упал наконец в Воронку – а ведь это случится только в далеком будущем. Да, смысла тут не было, но нам пришлось принять всё как данность. А потом связь прервалась – будто лопнула растянутая резинка, и все передачи прекратились.

Конец.

Но я по-прежнему чувствовал Пенни Рояла, шагнувшего за пределы известной нам Вселенной, обратившегося в нечто великое и сверхъестественное, в нечто, имевшее огромную ценность, но непостижимое. Я чувствовал, что мое участие в этом спектакле окончено, что я наконец свободен. Я чувствовал, что достиг какой-то великой цели, так почему же я стоял на коленях и слезы струились по лицу? Да потому, что, достигнув этой цели, я чувствовал себя пустым и ненужным.

Рука легла на мое плечо.

Я оглянулся на Сепию, вытер ладонью слезы и поднялся.

– Нужно идти, – сказала она. – Нужно двигаться дальше.

– Да, – согласился я, все еще ощущая пустоту, хотя присутствие Сепии, и здесь, рядом со мной, в реальном мире, и в форсе, уже помогало мне, уже начинало заполнять пустые места.

– Нужно, нужно, – встряла Рисс. – Лично я подумываю о новом теле.

Свернувшись на земле, змея-дрон спокойно разглядывала собравшихся на склоне чуть ниже нас детей Свёрла. Видимо, цель, которой она так долго служила, больше не прельщала ее. Потом я заметил, что все прадоры, скорчившись, запрокинули головы, а те, что помельче, колотили клешнями по земле так, что та дрожала. Я тоже поднял голову и увидел массивную снежинку спускавшегося к нам эшетерского звездолета. Вот он уже заслонил собой половину неба – и застыл над самыми высокими пиками. Ткач молча кивнул мне – и, оторвавшись от земли, воспарил к своему судну.

– С завтрашнего дня в Государстве начнется массовая переоценка ценностей, – заметила Рисс и, аккуратно развернувшись, скользнула в сторону, убравшись с дороги подошедшего Свёрла.

– Я получил предложение, – начал он.

– Тогда тебе следует принять его, – ответил я, сразу догадавшись, в чем дело.

Свёрл бежал из Королевства больше века назад и определенно не мог вернуться туда сейчас. И его детей, если они покажутся там, конечно же, сразу прикончат. Он мог отправиться в Государство, но там ему никогда не будут доверять, за ним будут постоянно следить и никогда не подпустят к тем мощностям и технологиям, к которым он привык. Думаю, если бы он подался в Государство, то просто исчез бы из виду, из памяти и из истории.

Мой ответ, похоже, удивил Свёрла, но он продолжил:

– Мои дети и я станем экипажем этого корабля, будем искать любые следы эшетеров и вообще выполнять всё то, что прикажет нам Ткач.

– А твои дети поладят… с пилотом?

Свёрл махнул клешней в их сторону. Вторинцы уже перестали барабанить по земле, но все еще смотрели на корабль. Хотел бы я сказать – с благоговейным страхом, но разобраться в выражениях прадорских морд, даже если бы отсутствовала броня, возможным не представлялось, так что это были всего лишь мои домыслы.

– Они уже признали Сфолка. Мои гормоны больше не управляют ими, а их собственные инстинкты давно подавлены. Разум превыше всего.