Владимир Лещенко - Звездные флибустьеры

Солнце склонилось к закату, и небо приобрело кроваво-красный оттенок, словно предвещая завтрашние муки.

– Нас что-нибудь может спасти? – осведомился Антон у Шанно.

– Нам уже ничего не поможет. Приготовься к неизбежному, чужак, как приготовился я. Хотя – я по крайней мере страдаю за зло, которое причинил, а ты – за то добро, которое сотворил.

– За зло?

– Да – и справедливо! – с горечью отозвался Шанно. Лет семь назад, еще в начале нынешней войны, мы убили сразу тысяч пять торике. Вначале мы объявили что должен состояться большой праздник в честь всеобщего перемирия. Наши безоружные посланцы с ветвью мира ходили по деревням и приглашали самых уважаемых людей, говорили что хотим заключить вечный мир. Самое интересное – многие поверили: вожди, жрецы, старейшины. Ну, как можно было упустить возможность обезглавить врага одним махом? У нас было припрятано две дюжины шестиствольных пулеметов – одни из последних нормально работающих тяжелых пулеметов в стране... – усмехнулся он. Как только торике заполнили старый стадион, мы открыли огонь. Там было много детей – люди приходили семьями. Когда у нас кончились патроны, мы пошли на них с дубинами и мечами... Потом мы не знали что делать с таким количеством трупов – туда слетелись саванги и корди со всех джунглей. В городе воняло так что до сих пор тошнит… – голос его понизился до трагического шепота. Так что я по совести не должен возражать против того, что меня сварят заживо.

– Вы... командовали пулеметчиками? – спросил пораженный догадкой Антон.

– Хуже, – ответил Шанно. – Я придумал этот план.

Скирову оставалось лишь радоваться, что он не видит в полутьме выражения лица тысячника.

– Да, – без тени усмешки продолжил Шанно. Теперь так никто бы не поступил – боеприпасы слишком дороги. Сейчас разбивают головы дубинками, сажают на кол – или вообще хоронят живьем. Еще вот головы иногда рубят – чтобы выставить для устрашения врагов на шесте.

Я вот еще помню когда в некоторых городах иногда подавалось электричество – а мои солдаты даже не знают что это такое.

Давай спать, друг… Завтра у нас трудный день…

Антон закрыл глаза, в которые била луна – он уже не мог вспомнить – какая.

Завтра это и случится...

Нет, он ни о чем не сожалел, но ему было страшно. Антон попытался было не думать о предстоящей неизбежной смерти, но это оказалось невозможно. Как именно проклятый Фойриппо намерен с ним расправиться?

– Просыпайся, муженёк! – прозвучали сказанные с грубой насмешкой слова.

Подняв голову, он обнаружил стоявшую у самой клетки Айнур.

Антон пошевелился, попробовал встать, но сморщился от боли и невольно опустился на колени.

Айнур стояла широко расставив ноги. Губы сурово сжаты, ладонь лежит на рукоятке отцовского «мазетти», засунутого за пояс.

– Мы уходим на рассвете, – сказала Айнур. – Я увожу «Беглец» обратно к Каитто. Нужно принимать дела отца, утрясти все формальности с моим местом в Совете Меченосцев...

– А как насчет всего остального? Меня, например? – спросил Антон почти серьезно.

– Сделка пошла ко всем чертям. Мало того что пришлось отдать этому обезьяньему вождю все оружие в виде компенсации, так еще теперь потребуется черте сколько времени, чтобы наловить рейси, которых ты выпустил... – словно не слыша его слов сообщила Айнур.

– Неплохо... – сказал Антон и замолк, не зная, что можно добавить. – Что-нибудь еще?

– Да, – ответила Айнур, и губы у нее задрожали. – Вчера вечером я похоронила отца. Сожгла на погребальном костре – как положено в нашей семье, и отдала пепел четырем стихиям. Не будь ты моим мужем, на том же костре сгорел бы и ты, но традиции не разрешают казнить членов семьи на похоронах – даже если они убийцы.

– Я не хотел убивать его – я метил в дикаря, – сообщил Антон, и поразился – насколько фальшиво и жалко прозвучали его оправдания.

Айнур зашипела.

– Хоть перед смертью мог бы не врать – я ведь знаю, как ты кидаешь ножи! И добавила:

– Жаль, что я не смогу увидеть как ты умрешь.

– Так вот, значит как, – Антон постарался не выдать страха. – Я конечно не думал что ты поможешь мне выбраться...

– Даже если бы хотела, я не в силах это сделать, – торопливо произнесла она. Ты покушался на вождя, ты осквернил обряд, ты убил гостя на земле хозяина, ты еще нарушил кучу всяких дикарских законов и правил. А главное, – она зло и горько усмехнулась – ты замахнулся на их прибыль. И знаешь – я довольна, что ты будешь страдать перед тем как подохнешь! Если они выполнят ритуал должным образом, ты проживешь дня три... А в конце будешь не хуже хорошо приготовленного кролика! Без кожи, без языка, без яиц...