Джон Иствуд - Космические скитальцы

— Шевелитесь, козлы! — орал он, тараща глаза и размахивая руками. — Я не собираюсь получать выговор от господина полковника за вашу лень!

— Это не того ли полковника, которого ты еще вчера называл «Кабаном»? — вежливо осведомился маленький тихий еврей Сол по прозвищу Эйнштейн.

— Поменьше болтай, горбоносый, — закричал Крюгер еще громче, — и не забывай, что с сегодняшнего дня ты обязан обращаться ко мне на «вы».

— Вы с ума сошли, господин Крюгер, — подал голос рыжий худой Мэтью, которого зэки прозвали Фишка. — К животным на «вы» не обращаются.

— К каким животным? — оглянулся Крюгер.

— К шакалам, например, господин Крюгер…

— Заткнись, падло… — начал было Крюгер, но посреди фразы замолчал и снова перевел взгляд на Сола, который, услышав словосочетание «господин Крюгер», неожиданно и от всей души рассмеялся.

Тоненькому смеху Сола вторил басистый хохот Сайруса — здоровенного бородатого дядьки.

Крюгер коротко глянул на здоровяка Сайруса, но потом вновь обратил взор на Сола. Именно его тоненький заливистый смех раздразнил надзирателя больше всего.

Когда Лупино сделал Крюгера «шакалом», первой мыслью Хью было — уморю старика! Крюгер лютой ненавистью ненавидел всех, кто был умнее его. А поскольку глупее Крюгера быть невозможно, он ненавидел всех людей.

— У тебя нервная истерика, масон? — произнес Крюгер, приближаясь к Солу, — давай-ка я окажу тебе медицинскую помощь.

С этими словами Крюгер хлестко ударил старика раскрытой ладонью в лицо. Сол упал, будто манекен, и громко ударился затылком о металлический пол переходного шлюза. Мэт и Сайрус замерли. Из состояния неподвижности их вывел крик Крюгера.

— Ты что разлегся, старикашка!? Устал, да?

— Ты зачем ударил Сола, шакал? — удивленно спросил Мэтью, наступаю на Крюгера.

— Не «ты», а «вы, господин надзиратель»! — выкрикнул Крюгер и, бросившись на Мэтью, ударил его кулаком, целясь в солнечное сплетение. Уж с этим очкастым хлюпиком он справится в два счета.

Мэтью медленно присел на корточки и мягко упал. И в этот момент наконец зашевелился Сайрус, двинувшись на Крюгера большими медленными шагами. Он при этом, не издавал ни единого звука, и выглядело это жутковато.

— Стоять на месте! Порешу! — заверещал Крюгер, но прежней уверенности в его голосе не чувствовалось.

Посчитав, что лучшей защитой является нападение, Крюгер метнулся в сторону Сайруса и даже попытался ударить его ногой. На Сайруса это, однако, никакого впечатления не произвело.

Он сгреб Крюгера двумя руками и сжал так, что у того захрустели кости.

— Эти двое — мои лучшие друзья, — наставительно сказал Сайрус. — Я бы подох на этой помойке, если бы не они. У меня в жизни был только один друг, но и он погиб. Зачем ты их бьешь, шакал? Почему ты такой злой?

Крюгер пыхтел, бился, но вырваться не мог.

— Они выручали и тебя в тяжелые минуты, вспомни, они придумали рукастого робота, чтобы ты не копался лопатой в этом дерьме. Они даже отдавали тебе свою пайку, когда ты захворал. А вот сейчас ты их бьешь. За что, Хью?

Сайрус хотел посмотрел Крюгеру в лицо, надеясь увидеть там раскаяние, но Крюгер, почувствовав, что хватка ослабла, вырвался и ударил Сайруса ногой в солнечное сплетение. Любой другой от такого удара согнулся бы пополам. Но Сайрус даже не охнул. Он сжал кулак и двинул им в перекошенную рожу Крюгера. От удара «шакал» отлетел метра на три и, видя вновь надвигающуюся фигуру Сайруса, успел крикнуть:

— Нападение на надзирателя!? Под деприватор захотел!?

Второй удар Сайруса лишил надзирателя способности говорить. Теряя сознание, Крюгер успел нажать кнопку тревоги, расположенную на поясе комбинезона. В тот же миг противно завыла сирена, стало в два раза светлее, а еще через несколько секунд послышался железный топот нескольких пар ног. Сайрус повернулся лицом к набегавшим бойцам из усмирительной команды и широко расставил ноги. И физически, и морально он был готов принять бой с превосходящими силами противника, но боя не получилось. Раздался негромкий щелчок парализатора, который один из нападавших направил на него, и Сайрус, оставаясь в полном сознании, вслед за своими товарищами принял лежачее положение.

— В карцер их, — скомандовал Хью. — Сгною, уничтожу!..

По-научному это называется строгая сенсорная депривация. За мудреными словами довольно простой смысл. Маленький браслетик на руке отключает все человеческие чувства — осязание, зрение, слух, обоняние, вкус и оставляет несчастного наедине с собственными мыслями.