Виктор Бурцев - Алмазный дождь

Преследовать неизвестного убийцу отряд не решился. Никто даже не сунулся в дыру в полу, вероятно, поэтому «крыса» в окне соседнего здания не проявила активности и не начала стрельбу, повинуясь второй части заложенной в нее программы-прикрытия. Через час после происшествия «крыса» разрядила винтовку и выключилась. Красноватые огоньки в ее «глазах» медленно гасли. Этому роботу теперь снились свои сны. «Крысе» снилось, как в большом пространстве, которому нет места на земле, живут двое. Их нет, и они есть. «Крысе» это понятно. Эти двое разговаривают, не словами, но при этом понимая друг друга.

— Милая?

— Да, любимый…

— Знаешь, у меня какие-то странные фантазии…

— Какие?

— Хм… У нас будет ребенок?

— Ребенок?

— Да.

— Милый, у нас будет все, что ты захочешь…

Оба смеются. Затем он спрашивает:

— А что остальные?

— Остальные… Мне кажется, они… растеряны. Никто из нас не предполагал, что человеческий разум может преодолеть барьер и выйти за пределы… За пределы своего мира. Это сложно… Сложно даже объяснить.

Они молчат. «Крысе» кажется, что она видит что-то в темном мире своих снов. Там что-то движется… Или нет?

«Крыса» видит, или нет, скорее всего она знает, что эти двое удаляются. Удаляются куда-то в несуществующей реальности. Виртуальной. Эти двое уже далеко… Только ее смех разливается по всей виртуальности теплым и живым неоновым светом. Он переливается, плывет…

От этого «крысе» становится хорошо, и она засыпает еще глубже. Ее заносит пылью другая, совсем другая реальность.

— Что-то я ничего подобного не слышал раньше… — потирая ладонью щеку, сказал кибер. — Ты не сейчас все это выдумал?

Керк помотал головой, стаскивая обруч. У него начала болеть голова. От постоянного прыганья из рассказа в рассказ слезятся глаза. В глубине души Керк надеялся, что успеет встретить смерть где-то там, в несуществующем, вымышленном мире рассказа. Однако, когда он открыл глаза, перед ним была все та же осточертевшая уже картина. Комната, заливаемая водой, ожидание смерти. Странные метаморфозы происходили с Керком. Если несколько минут назад ему до рези в желудке хотелось жить, то сейчас им овладело не менее сильное желание положить всему этому конец. Может быть, виной тому была простая усталость, может быть, слова, сказанные Максом…

— А знаешь, почему не слышал? — подал голос Логус. Кибер поднял на него вопросительный взгляд. — Потому что тема оживших компьютеров теперь совершенно никому не интересна.

— Почему ты так думаешь? — спросил Макс.

— Хм, потому, что изыскания на тему автономного существования интеллекта в виртуальности проводились далеко не один раз. — Монах развел руками. — Совершенно разными организациями и часто независимо друг от друга. В конце концов эту тему так затаскали, что она стала просто дурным тоном.

— Ну, это совсем не доказывает ее несостоятельности…

Монах покачал головой:

— Точно не доказывает! Собственно, дурной тон вообще ничего никогда не доказывает. Имеются результаты многочисленных исследований на тему ИскИнов, виртуальности в общем и искусственного разума в частности. И именно эти исследования однозначно показали, что ни один ИскИн, какими бы титаническими мощностями он ни обладал, не в состоянии достичь такого уровня развития, чтобы его можно было признать разумным.

— Почему? — спросил кибер.

— Есть такой термин, — охотно разъяснил Логус. — Кривая Джоениса. Развитие любого ИскИна идет именно согласно этой кривой. Отклонения настолько незначительны, что легко укладываются в однопроцентную погрешность. Так вот, по этой кривой ИскИн достигает определенного уровня и на нем останавливается. Сам. Если имеет место быть дальнейшее наличие эволюционирующих факторов, то результатом их является только регресс. ИскИн медленно начинает отступать по уже пройденному пути, как раз по той самой кривой Джоениса.

— И что это доказывает? Может быть, ИскИн просто стал слишком… — Кибер пошевелил пальцами, словно выбирая из множества нужное слово. — Слишком умен для тех тестов, с помощью которых исследуются его возможности. Просто обнаружил способ их обходить, и все.

Логус помотал головой:

— Тесты проводились самые разнообразные, в том числе и однозначные.

— Какие такие однозначные?

— Ну, однозначные…

— Сто пятьдесят лет назад была разработана специальная сетка тестов, позволяющих с феноменальной точностью определять степень разумности любого существа или предмета, — перебил монаха Макс. — Вкупе, в сетке, эти тесты не дают ошибке никакого шанса. Использовать эту систему можно для какого угодно предмета. Хоть для шкафа… Хоть для ИскИна… Не имеет никакого значения.