Евгений Авербух - Ксаны. По ту сторону моря

Затем он обратился к Кайхо и Мизуки на японском, видимо, представляя меня, так как я услышал свое имя.

– Я представил Вас моим друзьям, – объяснил Токихиро, – и объяснил им, что Вы приехали к нам на отдых, а также сказал, что Вы являетесь активистом движения модератов и готовы помочь нам в нашей апелляции.

Закончив официальную часть, Токихиро пригласил всех нас сесть на подушки. На столе уже были расставлены чайные принадлежности, и наполнявший комнату аромат жасмина сразу же напомнил мне о Сэнго. И как бы я ни гнал прочь мысли о ней, я всё же не удержался и спросил:

– Токихиро, а где Ваши дочери?

– Пару часов назад они отправились в Мацуяма к… – Токихиро неожиданно сделал паузу и тяжело сглотнул, – к Ивасаки – к родителям моей покойной жены. Рику Ивасаки, дедушка моих дочерей, является заместителем управляющего нашей префектурой. Кстати, управляющий является одним из членов комиссии, которая завтра будет рассматривать нашу апелляцию.

«Это может быть плохо для нашего дела», – подумал я, вспомнив о том, что Сэнго рассказывала мне о напряженных отношениях между Токихиро и родителями его жены.

– Сэнго и Шинджу, – продолжил Токихиро, – попробуют уговорить своего дедушку повлиять на решение комиссии.

«Как интересно, – подумал я, – иногда решение судьбоносных вопросов зависит от абсолютно случайных и не имеющих абсолютно никакого отношения к рассматриваемой проблеме факторов: смерть матери Сэнго при ее родах, нежелание смириться со своей утратой ее родителей… все эти личные проблемы могут решить судьбу Аошимы, а может быть, и всех экоостровов. Но здесь любая логика и доводы бессильны. Ничего не поделаешь – такова жизнь!»

– Введите меня в курс дела, – попросил я у Токихиро.

Управляющий, чередуя английский с японским, рассказал, что в течение нескольких дней после того, как они узнали о решении ОРЗЕС внедрить готовящиеся к выпуску нандроидные системы на экоостровах, обеспокоенные жители острова наперебой начали задавать ему и его помощникам вопросы о своем будущем. Видя все возрастающее недовольство аошимцев и не получая каких-либо вразумительных ответов от префектуры, Токихиро, Кайхо и Мизуки решили подать официальную апелляцию, что они и сделали за несколько дней до моего приезда на остров.

Мизуки, сухопарая японка с редкими седыми волосами и большими глазами, произнесла что-то на японском.

– Она говорит, – перевел Токихиро, – что всё население острова протестует против неправомочных действий ОРЗЕС. Аошима получила статус экоострова около семидесяти лет назад, и нельзя вот так вот взять и отменить этот статус, не советуясь ни с кем из представителей экоостровов.

– Помогите нам! – произнесла Мизуки на ломаном английском.

Молчавший до этого Кайхо, такой же сухопарый и седой, как и Мизуки, только имеющий более густые волосы, подвязанные в косичку, присоединился к разговору. Волнуясь и постоянно трогая губы, он что-то долго говорил Токихиро.

Внимательно выслушав его и тяжело вздохнув, Токихиро коротко ответил Кайхо на японском и перевел:

– Кайхо говорит, что его семья живет здесь уже много поколений, и Аошима – их родной дом, который они не променяют ни при каких обстоятельствах. Здесь похоронены все его предки, и сам он собирается найти здесь свое последнее пристанище. С давних времен они передают секреты рыболовства от отца к сыну, и вот уже и его внуки каждое утро тоже выходят в море. Но он боится, что если Аошима попадет под зависимость от технологий, то долго она не протянет – молодежь окончательно покинет остров, а он будет последним Като на Аошиме.

Мне было очень печально слушать эти слова, за которыми скрывался страх за будущее своего дома и своих традиций. Вполне вероятно, что опасения старого Като скоро могут стать реальностью.

– Помогите нам! – вновь произнесла Мизуки.

– Что вы от меня ожидаете? – спросил я у них.

– Вчера я просмотрел Ваше выступление, – ответил Токихиро, – и выступление Карлоса на митинге в Женеве пару месяцев назад. Я подумал, что Вы, может быть, сможете вновь выступить перед комиссией в Мацуяма и привести Ваши данные уже не перед митингующими, а перед официальными лицами. Что Вы думаете? – он вопросительно посмотрел на меня. – В Женеве Вам не предоставили никакой возможности повлиять на проходившее голосование, а в Мацуяма у Вас такая возможность будет.

Управляющий перевел произнесенное им на японский своим друзьям, и они втроем уставились на меня в ожидании ответа.