Сергей Тимофеев - Из того ли то из города...

Разбойники же, тем временем, к Илье ломанулись. Впереди Невер, саблей степной размахивает. Ему первому и досталось. Махнул Илья булавой, даже и не вполсилы. Попала она в грудь разбойнику; отлетел шагов на пять, и еще других за собой увлек, наземь повалил. А еще двоих — тут уж конь богатырский удружил. На дыбы поднялся, разом копытами отшвырнул. Вроде как проще стало. Поредела дружина разбойничья. Сразу трое — не живы, не мертвы полегли. Пятеро против Ильи остались: атаман с места не двинулся, да и молодой разбойник поостерегся, за спинами товарищей схоронился.

— Сказано же вам было — зубы пообломаете, — вроде как с досадой молвил Илья и булаву с руки на руку перебросил. — Ну, чего волками уставились? Али мало?

Должно быть, мало показалось. Снова ватагой на пришлеца кинулись. На этот раз Илья и булавой не махал. Первому подскочившему так сплеча в ухо отпустил, что тот опять: и сам упал, и остальных повалил. Закопошились разбойнички, знать, поняли, не на того напали. Илья на атамана глянул.

— Ну так что, добром пойдешь, али как? А про слово заветное и думать забудь. Враз достану. — И булавой показал, как достанет.

Поднялся атаман.

— Не так хотелось свидеться, не так и расстаться. Что ж, нонче твоя взяла, а завтра — поглядим. В долгу я у тебя остался. Прощай пока, ненадолго…

Руки вскинул над головой, присел чуток, подпрыгнул — вот уже и нет его. Взмахнул крыльями ворон черный, прочь подался. И нет у Ильи ничего, чтоб достать перевертыша. Крякнул с досады. А тот далече не улетел. Сел на сук, сидит, смотрит, что дальше будет.

Махнул на него Илья рукой, к разбойничкам повернулся.

— Слыхали, что сказано было? К народу, на суд отведу. Али непонятливые?

Хотел еще что-то добавить, а тут голос раздался.

— Погодь, Илья, на суд вести. Может, по-иному сговоримся…

Повернулся Илья в ту сторону, а там… Понятно, кто там. Хозяин объявился. Смурной весь, на пень замшелый похожий.

— Слыхал я, — говорит, — о чем речи велись. Потому, предложение есть. Сам видал, какой лес у меня — дремучий да запущенный. За всем не уследишь, да и рук мало. Не веди их на суд, мне отдай. Работниками у меня послужат, пока век их не придет.

Молчит Илья, соображает. Оно, конечно, разбойники, но с другой стороны, как же: вот так запросто в неволю отдать?

А хозяин ровно читает, что внутри у Ильи творится.

— Думаешь, сокровища свои они лаской да уговорами добывали? А на суде за такое, сам знаешь, что народ приговорит… Молодого, вон того, что отдельно стоит, с собой забирай, отдаю, нет на нем вины тяжкой. И еще денег дам, на кузню и мельницу. Чистых денег. То золото-серебро, что у сельчан твоих отняли, — кровь на нем, оттого и цвет подобающий имеет. Его себе оставлю.

— А с атаманом как быть? — Илья спрашивает.

— Сам свою долю выбрал, в ворона переметнулся. Пущай вороном до веку и летает.

Думает Илья, молчит.

— В гостях, Илья, воля не своя. Слово мое сказано, и другого не будет. Не желаешь уговор держать, как знаешь. Недосуг мне с тобой.

— Сам сказал, не своя воля, — буркнул Илья. — Считай, сговорились.

— Там, на телеге, мешок с гривнами. Дорогу сам найдешь. Недалеко тут. Коли ума хватит…

Сказал, и исчез. И разбойники пропали, и ворон. Один молодой остался.

— Чего встал? — Илья ему. — Иди, запрягай лошадей. На дорогу выберемся, а там уж и поглядим, что да как.

Поосмотрелся, нет ли чего, тоже к телегам направился. Запрягли. Илья мешок достал, развязал, достал несколько гривен, на руке взвесил — полновесны ли, не обманул ли хозяин. Знал, что не обманет, а для порядку надобно.

— На первую садись, — сказал разбойнику. — Бери вожжи, правь. Я за тобой править стану. Дорогу-то знаешь?

— Откуда ж мне знать? — угрюмо отвечал тот. Он прежде, пока запрягали, слова не вымолвил. Так и молчал с той поры, как Илья на становище вышел. — Нас атаман вел. Перед ним и деревья расступались.

— Так уж и расступались? — не поверил Илья.

— А вот так и расступались. Сам гляди. Куда здесь подаваться?

Это он верно сказал. Деревья не то чтобы одно возле другого растут, но и не так, чтобы телеге свободно пройти. Глаза поднял, нет ли векши поблизости? Нету. Знать, самим выбираться придется.

— Тебя звать-то как?

— Просом.

— Это что ж за имя-то такое странное? Али прозвище?

— Уж какое есть.

— Со мной пойдешь, или улепетнуть думаешь?

— Там видно будет.

— Ну, добро. Тогда так сделаем. Я впереди пойду, что да как смотреть, чистить, где надобно. А как знак подам — ко мне езжай. Понял?