Рустем Омаров - Изгнанные в облака. Вторая часть

Рядом со мной вырос Хару.

– Как это случилось?

– Нас обманули, они забрали наш торий, – я вздохнув. – Рабовладельцы.

– Откуда эти лекарства?

– Я продал Шанталу кое-что.

– Что?

– Себя. Я продал им себя.

Я побежал в свою пещеру. Навстречу мне попадались самые разные люди. Меня останавливали и обнимали. Женщины, старики и дети норовили коснуться меня. Я забежал в пещеру и бросился к своей подушке. Пес наклонил голову и смотрел на меня. А затем бросился стремглав ко мне.

– Отвали Шопик, – я пнул собаку в сердцах и достал из подушки остатки записной книжки профессора. Только я сейчас смог оценить размеры бедствия. Не хватало страниц. А затем побежал обратно. По пути я забежал к Фью. Девочка лежала на полу под балдахином. Покрасневшая и потная. Около нее уже сидел Эгн.

– Как она?

– Вот сейчас, проверяю, постараюсь быстрее всем дать лекарства, – он улыбался. – Там все что надо. Вы молодцы, вы справились. Жалко Баньяна. Он герой.

Я, кивнув, подошел и поцеловал в потный лоб девочку, а затем вышел прочь. Все так же, с сопротивлением преодолевал людей, которые хотели меня остановить и обнять, я шел в сторону шлюпа. Каждый шаг давался с большим трудом. Он словно отнимал у меня жизнь. Я оглянулся. Бежать. Просто бежать. Но оглянувшись перед собой, я увидел горящие глаза людей. Женщины улыбались, мужчины хлопали по плечу. Это дало мне сил, все также мрачно продолжить шествие назад. Туда, где меня ждала смерть.

Словно из ниоткуда возник Ука и обнял меня. И прижался головой к груди. Не отпуская, мальчик проводил меня до самого шлюпа.

– Держись Ука, – сказал я, перед тем как сесть в шлюп. – Наверное, ты меня больше не увидишь. Но, передай мудрецу, что я обманул этих людей. Скажи, чтобы он принял меры. И ни в коем случае не соглашайтесь уезжать с ними, если они вам предложат. Понятно. Это очень опасные люди.

– Я понял брат, может, останешься, – Ука посмотрел на нас. – Плевать на них. Мы горцы, мы им задницу, надерем, если что.

– Я знаю. Прощай Ука.

В ответ Ука ударил себя в грудь и скрестил руки на груди. Я повторил этот жест, означающий братство.

***

– Что это? – поинтересовалась генерал Жиль, держа лохмотья записной книжки. Она сидела на белом кресле в рубиновом мундире.

– К сожаленью, собака в моё отсутствие потрепала книжку, – я наклонил голову. – Страниц не хватает, наверное, ветром унесло. В племени, где я живу, нет такого слово понятия как воровство.

– Что? Собака? В жизни не встречала более безумного объяснения, – теперь она встала, и, приблизившись, встала напротив меня. Глаза ее горели. Сексуальный айсберг пошел на сближение с кораблем, чтобы протаранить его и пустить ко дну.

– Ты в своем уме?

– Простите госпожа, я облажался.

– Ты не облажался, ты понимаешь, что с тобой будет? Ты знаешь, что я с тобой сделаю? Ты представляешь, на что ты себя обрек?

Глаза ее горели таким огнем, что впору было отложить в штаны кирпич и начать строить дом.

Я, задыхаясь, покачал головой, пытаясь выдавить слезу. Но груди стало тесно от предчувствия того, что Жиль меня задушит прямо сейчас.

Она, впрочем, развернулась и начала ходить по рубке взад-вперед.

– Есть ли шанс найти страницы?

– В…в…вряд ли.

– Ты знаешь, что это значит?

– Нет.

– Поедешь в Шантал.

– Генерал, – воскликнул полковник Иеркей, – Вы так и оставите лекарства этим горцам? Он не выполнил обязательств.

– Поэтому он и поедет с нами, – раздраженно отвечала Жиль. – Главное, что он принес записную книжку. Может этого будет достаточно. Тогда мы его отпустим. Мне даже не придется его убивать.

Иеркей подошел и печально уставился на рванье в руках генерала.

– Весьма сомневаюсь, – покачал он головой. – Уведите его и под замок.

***

Лью больше не появлялся. И, в конце концов, я решил, что он бесславно погиб в борьбе с местными антивирусами. Меня вновь заперли в той же самой каюте. Примерно три раза в день дверь отворялась, и два угрюмых сержанта приносили мне еду. Один уносил прежний поднос, другой целился в меня стволом.

Сутки пролетали незаметно. Я чувствовал дребезжание могучей машины, в недрах которой происходили реакции. Иногда тряска становилось очень сильной. И меня подбрасывало на койке. Впрочем, такие моменты происходили редко – пару раз в сутки.

Это произошло в полночь, судя по показаниям настенных часов. Дверь открылась, и я увидел молчаливого худого сержанта, который приносил мне еду.

– Одевайся, пойдешь со мной, – бросил он.