А. Седых - Башня Континуума. Слава Резонансу

– Добрый день, мистер Ланкастер, как поживаете.

– Вы – мой кумир, всегда им были, – только и сумел выговорить Дэниэл, сраженный крепостью генеральского рукопожатия.

– Да полноте, – отозвался Вольф любезно, но в лице его отобразился немой вопрос. Он явно чего-то ждал. Что ему было нужно? Дэниэл слегка растерялся, по счастью, на помощь пришел секретарь, пробившийся к боссу через толпу приближенных Первого Консула.

– Господин президент, позвольте обратиться.

– Ну?

– Полагаю, будет в высшей степени уместно, если вы от всех нас, особенно от вас лично, вручите Первому Консулу небольшой подарок в знак нашего глубочайшего уважения и восхищения величайшим политическим лидером современности.

– Да вы меня смущаете, – прогрохотал генерал, буквально вырвал из рук секретаря плоский черный футляр, открыл и засиял, увидев эксклюзивную модель спин-передатчика Девятьсот Двадцать с корпусом из чистой платины, щедро украшенном алмазами, сапфирами и бриллиантами, со встроенным тепловизором, биосканнером, прибором ночного видения и еще четырьмя десятками дополнительных функций – впридачу к трем десяткам стандартных.

Подобную модель Девятьсот Двадцатого невозможно было купить в магазинах. Их собирали вручную с учетом персональных вкусов и предпочтений для высочайших особ и персон особой важности. Генерал остался до крайности доволен своим презентом и даже попробовал плоский корпус на зуб.

– Сколько может это стоить? – спросил он Дэниэла.

Секретарь уже успел нашептать Дэниэлу на ухо требуемую реплику, и тот повторил гладко, без запинки.

– Сколько? Сколько могут стоить дружба и уважение? Эти дары поистине бесценны!

Если без выспренних словес, эксклюзивная модель Девятьсот Двадцатого обошлась Корпорации в триста тысяч полновесных империалов, а Вольф без тени стеснения немедленно запросил тридцать штук таких – для любимых родственников и самых талантливых и выдающихся своих лизоблюдов.

– Будут доставлены к вечеру, – послушно повторил Дэниэл за своим секретарем.

– Вижу, вы еще не до конца освоились в новой должности, мистер Ланкастер, – заметил Вольф с маленькой усмешкой.

– Да… сегодня мой первый день, и я еще не освоил всех тонкостей…

Тонкости меньше всего на свете волновали генерала. Он был совершенно поглощен новой игрушкой и пришел в неимоверный восторг, обнаружив, что Девятьсот Двадцатый, помимо прочих достоинств, обладает титаническим запасом ударопрочности. На него можно было наступить и даже попрыгать! Проделав это, Вольф едва не разрыдался от умиления.

– Надо же! Ни единой трещинки! Ни малейшего следа! Мы должны оснастить этими штуковинами отборные части нашей славной Регулярной армии. Разумеется, не такими роскошными, как эта, а специальной армейской модификации. Я бы на вашем месте серьезно задумался на эту тему, мистер Ланкастер.

От секретаря Дэниэл узнал, что Корпорация уже давно предусмотрительно занимается разработкой армейских модификаций спин-передатчика серии Девятьсот Двадцать, и не замедлил сообщить о том Первому Консулу.

– Отлично, – сказал Вольф, похлопав Дэниэла по плечу, – значит, мы купим их у вас.

Секретарь воззрился на Дэниэла с вящим уважением.

– Какой вы молодец. Всего-то первый день на работе, и уже обеспечили Корпорации военный заказ на полтриллиона империалов. Директора будут в восторге.

Возможно, но Дэниэла прямо сейчас волновало совсем другое. Когда еще доведется пообщаться с Первым Консулом в столь непринужденной атмосфере? Скорее всего, никогда, и оттого стоило ловить подходящий момент, то есть, вцепиться в него зубами и когтями. Дэниэл прочистил горло.

– Господин Вольф…

– Зовите меня камрадом, не сводите на нет достижения нашей величайшей революции, именно, свободу, равенство и братство.

– О? Да. Прошу прощения, камрад Вольф. Могу я побеседовать с вами минутку. Наедине.

– Серьезно? Да. Почему и нет.

Генерал прищелкнул пальцами, и через секунду они остались в кабинете вдвоем. В отсутствии свиты Вольф производил даже более внушительное впечатление. От его пронизывающего взора Дэниэлу захотелось спрятаться под письменный стол, и он с великим трудом преодолел это ребяческое желание.

– Выпьете что-нибудь?

– Стаканчик безалкогольного, мятного и прохладительного, а то в горле пересохло.

Дэниэл подошел к бару, налил сельтерской, положил два кубика льда, ломтик лимона, веточку мяты и протянул Первому Консулу. Вольф залпом выпил, затем сжал руку и раздавил стеклянный стакан с такой легкостью, будто тот был сделан из пластика. Не просто раздавил, а размолол в мелкую пыль, сверкающие струйки которой просыпались сквозь его пальцы.