Александр Клим - Девятый вал

– Ну что же, я очень надеюсь, что у нас всё получится и ты сможешь себя реализовать, так что всё впереди, Алика, всё ещё впереди.

Спустившись на стоянку, я натянул чёрный шлем, завёл свой цикл и, выехав на улицу с подземной стоянки, направился в сторону выездных ворот города. Душа была пуста и легка, под шлемом я улыбался, навстречу мне потянулась вереница стоящих у частных домов машин, в шлем бил дождик. Сбавив скорость перед почти перекрывшими всю дорогу несколькими грузовиками следственных служб, я посмотрел на стоящего под зонтом мужчину, что медленно курил сигарету. Он так же пристально смотрел на меня, я улыбнулся шире, хоть меня и никто не видел, и прибавил газу, поспешив к выезду из города.

Мэр медленно поднимался по лестнице к себе в кабинет, быстрее он не мог передвигаться, так как повреждённое бедро мешало ему.

– Чёртово бедро и сраный мотоцикл, удружил мне, теперь вот мучаюсь, – ругался Николай Исаевич. – Надо бы переехать пониже, а то забрался на верхотуру, кому это нужно.

Поднявшись на шестой этаж, он прошёл широким коридором, где не было никаких кабинетов, кроме помещения управленца городом, минул двух малоумных секретарш и вошёл в свой кабинет.

– Меня не беспокоить, – грозно приказал руководитель, вход только Анне, это понятно?

– Да, да, господин, никого не пускать, – в воздухе повисла пауза, и, поняв, что продолжения не будет, мэр рявкнул. – Пустить ко мне только Анну!

– А, да, господин, никого не упускать, кроме Анны, ещё что-то?

– Нет, – и он закрыл за собой большие двухстворчатые двери, инкрустированные золотом, серебром, артемкнутом и другими драгоценными металлами и камнями. Вообще сказать, мэрия была уж очень богато одета изнутри: золотые карнизы, барельефные своды, хрустальная лепнина, фиоцитовые ковры, неоновые вставки, подчёркивающие богатое убранство. По мнению некоторых работников, это скорее пылало пафосом, нежели богатством. Шестиэтажное здание, с балльной мансардой на крыше, не имело ни лифтов, ни подъёмных платформ, отсутствовали даже простые латоры.

– Господин мэр.

– Да, Анна.

– Вот ваш бурбон, – гувернантка поставила поднос с полной бутылкой напитка, два рокса и ведёрко со льдом.

– А где Мара? – поинтересовался мэр, откупоривая бутылку.

– Она сейчас приведёт себя в порядок и поднимется к вам, её лицо… она… в общем, вам нужно будет подождать, негоже девочку в таком виде опрашивать.

– Хорошо, хорошо, – согласился мэр. – Я подожду, и скажите Анна, моим помощницам, что я дал указ пустить Мару ко мне в кабинет, а не то они её на пороге оставят.

– Не беспокойтесь, господин, уж я этим клюшкам скажу, всё сделают правильно.

– Как там помощник Ток?

– Уснул, господин, я ему подушку под голову подложила только да пледом прикрыла, а больше ничего и не успела – уснул на кресле, где и сидел.

– Хорошо, пусть спит, не тревожить его, и остальным скажите, пусть не колготят по коридорам.

– Сделаем, сэр, а вы сегодня домой-то поедете?

Я прикинул в уме, сколько времени может понадобиться на разговор с Марой, посмотрел на напольные часы, которые вот-вот должны пробить час ночи и сказал:

– Наверное, тут останусь.

– Так вам постель обновить?

– Не нужно, Анна, оно там свежее, ступайте, а я здесь подожду Мару.

– Как скажете, господин, мэр, доброй ночи, – и гувернантка вышла из кабинета, закрыв за собой массивную дверь.

Я прошёл к дальней стене помещения и уселся за свой рабочий стол. Сделал глоток бурбона и закурил сигару. Время шло, но Мары всё не было, стрелки на часах уже доходили до двух часов ночи.

– Хм, – грозно сморщился я. – Получается я… моё подозрение, – в дверь громко постучали, я аж подпрыгнул.

– Господин мэр, я могу войти? – послышался голос Мары из-за двери.

– Да-да, голубушка, входите.

Войдя, девушка, пройдя через весь кабинет, уселась в одно из двух кресел, что стояли перед моим рабочим столом. Лицо уставшее, видны наплывы, глаза красные, плечи опущены, в глазах пустота.

– Выпьешь? – она посмотрела на меня. – Бурбон? – не говоря ни слова, она протянула металлическую руку, куда я и вложил наполненный рокс.

– Ну что, девочка моя, рассказывай.

– Что вы хотите слышать?

– Что тебя так сильно выбило из колеи? Почему ты так близко приняла информацию о смерти Циллионы?

– Я бы очень не хотела об этом говорить, сэр, это скорее личное, чем ваше дело.

– Тут всё моё дело, внутри этих стен, на территории этого города, тут всё моё дело, – взорвался я, ишь какая выскочка, дала мне по губам своим бесстрашием, надо ломать её, надо её ломать.