Александр Клим - Девятый вал

В машину поступил звонок, я принял, с экрана на меня смотрела Мара, мой секретарь, умная и очень красивая девочка, это такая редкость чтобы эти два свойства слились в одном человеке.

– Мистер Идри-Ток, – кивнула она.

– Да, Мара.

– Как всё прошло?

– Как всегда, Мара, как всегда, – улыбнулся я.

– Прекрасно, сэр, ваш профессионализм, так же как всегда, на высоте.

– Спасибо.

– Николай Исаевич попросил меня подготовить доклад по делу мисс Стэмковой, он хотел бы его представить на следующей неделе его высокопреосвященству Царю Рому. Не могли бы вы мне подсказать, где ваш оформленный процесс расследования, мне его не хватает до полной картины?

– Конечно, мисс Гвоздь, он у меня с собой, на накопителе, захватил на всякий случай с собой сегодня, думал пригодится по делу Савина. Я вам передам его, как только прибуду в управу.

– Спасибо, а Вы, когда будете?

– Я заеду в отдел на Пряничной, сдам дело Савина, после заеду домой и потом в управу, – я улыбнулся ещё раз и нажал отбой.

Уже совсем к ночи мы остановились у кружевных кованых и массивных ворот въезда в мэрию. К моему окну наклонился человек, я не разглядел его в сумерках, поэтому немного приблизился.

– Добрый вечер, господин Идри-ток, – сказал незнакомец. После представился сам как Александр. После стал расспрашивать по делу Стэмковой и напрашиваться на встречу с Циллионой, я сначала хотел прогнать его, подумал, это какой-то безумец, но после слов о деле Стэмковой я немного напрягся.

– Так, дальше, – хрипло сказал мэр.

– А дальше он медленно поднял отрезанную голову, голову… – голос Идри-Тока дрожал, порой слышалось поскуливание, он жадно глотал бурбон. – Голову моей Циллионы, сэр, он её убил и отрезал ей голову, – и тут, не выдержав, он сорвался в рёв, закрыв лицо руками.

– Ну, ну, – спокойно прогудел мэр. – Поплачьте, помощник, поплачьте, вам может это помочь. Анна!

– Да, господин, что-то нужно? – осведомилась появившаяся в дверях кабинета гувернантка.

– Да, мадам, постелите нашему другу постель, он сегодня остаётся здесь, и ещё, мадам, пригласите в мой кабинет Мару.

– Хорошо Николай Исаевич, ещё что-то нужно?

– Пожалуй, я ещё бы выпил бурбона и выкурил сигару, – задумчиво проговорил мэр, уткнувшись взглядом в стену.

– Ступайте, господин, я всё принесу.

Идри-Ток, затихнув, так и уснул в кресле.

Ну всё, дело сделано, и я надеюсь, что-то, что я сделал, даст нам шанс, иначе моя жизнь, да и не только, лишь пыль. Я бросил окурок под ноги подошедшей ко мне вызывающе одетой девушке.

– Александр, – улыбнувшись, сказала она прекрасным женским голоском.

Я молча оглядел её и, развернувшись, вошёл в широкий подъезд одного из многочисленных небоскрёбов. За нами закрылись металлические двери, и кабина гравимагнитного лифта беззвучно и очень плавно поплыла вверх.

– Молчалив, – сказала девушка. – Ну и хорошо, болтать не нужно много.

С этими словами она сняла с огненно-рыжих волос капюшон, встряхнулась, как собака, от мелких капелек и, сняв полупрозрачные очки, глянула на меня ядовито-зелёными глазами. Я еле смог удержать себя, чтобы не дёрнуться, и девушка, как ни странно, заметила моё смущение. Как оказалось, очки очень даже хорошо скрывали эти светящиеся глаза.

– Глаза? Да, понимаю, меня саму они пугают, но, к сожалению, ничего сделать не могу с этим, это не имплантаты, это настоящие глаза человека, родившегося в угрюмом устье Загорья.

– Ты из Загорья, – наконец прервал я своё молчание.

– Да, знаешь это место?

– Бывал там несколько раз, вот и всё, – непринуждённо сказал я, при этом испытывая искреннюю жалось к родившейся там девушке. Шесть аккумуляторных заводов сливали свои отходы на полигоне Загорья. Тогда, совсем давно, это была экологическая катастрофа, до того, как учёные придумали новый способ создания компактных аккумуляторных устройств, взамен литий-ионных, после этого это уже не была катастрофа, это было вымирание. Но нашлись некие люди, которые на базе сверхъядовитой окружающей среды создали верование, вознесли в культ источающие радиационные земляные фонтаны. И стали покланяться им, веря, что это Суфирим, придуманный главарями епархии бог, даёт жизнь, превращая землю в тёмно-зелёную жидкость. Как ни странно, община прижилась на электролитионных болотах и живёт там уже не одно поколение. Создаются семьи, рождаются дети, умирают молодыми. И лишь Хозяин болот Загорья остаётся вечным, его уже очень давно никто не видел, но он с завидной регулярностью выступает на всех экранах, обращаясь к населению Угрюмого устья Загорья.