Михаил Савеличев - Лабиринт для Минотавра [litres]

– Товарищи… – Остановился. Замолк. Лицо еще более сморщилось. Будто что-то не давало говорить. – Товарищи, – голос зазвучал громче, а потом набрал силу, мощь и легко перекрыл все посторонние звуки, наполнявшие кают-компанию, будто вся машинерия «Тахмасиба» даже сейчас продолжала работать. – Товарищи, с прискорбием сообщаю, что подтвердились наши худшие ожидания…

Вновь тишина. Примары как статуи стояли безмолвно и неподвижно, и Минотавр внезапно осознал собственное одиночество среди них. Раньше рядом была Нить, о ней приходилось заботиться, а теперь неприятное и никогда ранее не испытанное чувство захлестнуло с кончика рогов до основания копыт.

– Мы надеялись до последнего, – продолжал Быков. – Обыскали каждую пядь земли в Черных скалах, подавали сигналы, вызывали по рации, но безрезультатно. Был найден лучевой автомат Богдана, это дало нам надежду, но… – Быков обвел стоящих примаров взглядом. – Я знаю, многие против сворачивания поисковой экспедиции. Я знаю, некоторые самочинно остались и продолжали поиски на собственный страх и риск. И я разделял их чувства, не хотел мириться с очевидным – он был мертв на вторые сутки. Без подкрепления никто из нас не протянет больше. Но так сложились обстоятельства, тело найдено случайно и не там, где мы до сих пор искали… Так случается, увы.

Легкое шевеление прошло по рядам примаров. Один из сидящих в первом ряду даже наклонился вперед, готовый вскочить на ноги, но Быков вскинул руку, призывая сохранять спокойствие и порядок.

– Тело доставят в Тахмасиб к вечеру. Прошу Пэра заняться этим. Лично.

– Хорошо, командир. Я займусь этим лично, – ответил, надо полагать, Пэр. Голос молодой, с хрипотцой.

– Завтра проведем церемонию погребения на Хребте Погибшего Космонавта. Собственно, это все. Предлагаю завершить и заняться делами. Остаться прошу членов погребальной комиссии.

Быков опустил руку, примары задвигались, зашептались, а затем потянулись к выходу из кают-компании.

Минотавр отодвинулся от люка и разглядывал проходящих мимо примаров, пока кто-то не взял его за руку.

Нить!

– Пойдем, – сказала примарка. – Пойдем домой. Но прежде захватим одну штуковину.

Нить бодро шагала и даже что-то напевала. Слова тонули в гуле Урановой Голоконды и отрывочно доносились до Минотавра. Он тащился следом, взвалив на плечи цилиндр атомной мины. Ноша оказалась неимоверно тяжелой, особенно когда приходилось преодолевать крутые склоны, а тропа состояла почти только из них. Тахмасиб отсюда превратился в вырезанную в скалах чашу, переполненную древним металлическим хламом разбитых кораблей.

Примарка останавливалась и поджидала Минотавра, пока он, изрыгая клубы дыма из решеток охладителей, добирался до нее, однако не давала ему ни мгновения передышки и тут же продолжала подъем. Минотавру хотелось ее пришибить. Чем угодно. Хотя бы стальной тушей атомной мины, которая так давила на плечи, будто он держал небесный свод.

– Колено Космонавта, – прервала пение Нить.

– Что? – Минотавр не понял, к чему относятся ее слова, и решил, что к нему, колени действительно подгибались.

– Название горы, – пояснила Нить. Она встала на самом крутом месте тропы, повернулась лицом к Минотавру и широко развела руки. – А вся горная цепь именуется Погибшим Космонавтом, понимаешь?

– Понимаю, – пробурчал Минотавр, воспользовавшись остановкой чтобы перевести дыхание. – Очень понимаю. Он тоже тащил на горбу атомную мину.

Нить и здесь не удосужилась нахлобучить на голову шлем скафандра, заливисто рассмеялась. Наклонилась, хлопнула себя по бедрам.

– Какой ты веселый!

Минотавр взгромоздился на небольшой приступочек рядом с ней и внимательно оглядел окружающие пики Урановой Голоконды.

– Мы поднимемся до той вершины, – показала Нить. – Спустимся по Бедру Космонавта, там плато, а за ним наша цель – Голова.

– Чья голова?

– Космонавта. Здешние горы все так называются, – объяснила Нить. – Правое Колено Космонавта, Левое Колено Космонавта, в-о-он там, отсюда плохо видно. Совсем низкие холмы – Пальцы. Указательный Палец, Большой Палец… – Примарка перечисляла вершины, хребты, ущелья, кем-то названные, скрупулезно сообразуясь с частями тела, словно они с Нитью крошечными жучками ползли по раскинувшемуся на поверхности Венеры окаменевшему мертвецу.

И Минотавр вспомнил – на подъезде к Тахмасибу, когда он разглядывал предгорья Урановой Голоконды, ему показалось, будто в их очертаниях есть нечто узнаваемое, не хаотичное нагромождение выпертых из недр Венеры геологических образований – древний след столкновения с метеоритом из антивещества, а упавший с небес космонавт в громоздком скафандре, навечно закаменевший в смерти. Тогда сравнение показалось чересчур безумным, но теперь сложилась мозаика из виденных во время прогулок вокруг Тахмасиба мест.