Михаил Савеличев - Лабиринт для Минотавра [litres]

Тем временем примары следовали за гордо удалявшимся Пэром, не посчитавшим необходимым вступать в разговор, а заинтересованный Минотавр повременил. Он подошел к запертому люку, дернул рычаг, осторожно приоткрыл. Там клубился болотный туман зеленоватого цвета. Плескалась затекавшая в кессонную камеру жижа. Выходной люк Пэр так и не удосужился запереть, к нему действительно было прикреплено нечто похожее на тонкую веревку. А затем туда шлепнулось влажное, крупное, похожее на мешок, ощетинившийся крючьями, выглядевший настолько отвратно, что Минотавра передернуло. Ему самому захотелось схватить со стойки автомат и изрешетить болотную тварь.

Вот только откуда здесь болото? Болото на Венере – все равно что ельник на астероиде… Минотавр захлопнул люк перед самой мордой твари, или что там заменяло морду у этого бесформенного мешка с крючьями, и двинулся по коридору, на поёлах медленно высыхали грязные лужи.

В кают-компании, несмотря на огромные размеры, оказалось не протолкнуться. Примары появились здесь раньше всех, им повезло занять несколько рядов шатких седалищ, неизвестно каким чудом, но все же худо-бедно выдерживавших тяжесть упакованных в скафандры тел. Колпаки, шлемы, стеклянные цилиндры и прочие многогранники, служившие вместилищами голов, сидящие примары все как один поставили перед собой, и казалось, что существа свинчивали собственную башку и обустраивали ее неподалеку от себя. А настоящие их крошечные головенки терялись на широких плечах фигур, закованных в латы тяжелых скафандров.

Остальные примары концентрическими рядами выстроились, как на параде или митинге, за сидящими, плечо к плечу, локоть к локтю. Минотавру такой порядок очень пришелся по душе. Сразу ощущалось – собралась не анархическая фаланга-вольница, а серьезная боевая организация. Какую только и должны составлять те, кто поставил себе цель покорить Венеру.

В середине кают-компании имелось возвышение, там сидел примар, примечательный даже по меркам самих примаров. Его фигуру обтягивал белесый скафандр, защитная оболочка была на несколько размеров меньше, чем требовалось, но примар не удосужился сменить его на более просторный. Маленькие глазки так ловко прятались среди складок, что казалось, их и вовсе у него нет, но ровно до тех пор, пока крохотные булавочные проколы не останавливались на ком-то из присутствующих, и тот принимался беспокойно шевелиться.

– Быков… Быков сам… Быков… – доносился до Минотавра шепот примаров.

– Прежде – о деле, – сказал Быков. – Сбор останков кораблей продолжается ударно. Монтаж «Тахмасиба» идет с небольшим опережением графика… – Кают-компанию наполнил гул, и Минотавр с завистью оценил его как одобрение. – Товарищи, с материалами недостатка нет, как случалось на начальных этапах, когда приходилось использовать такое, что хотелось плакать навзрыд. – Редкие смешки и очажки аплодисментов отметили шутку примара. Даже Минотавр не мог представить Быкова рыдающим. Даже над телом трагически погибшего товарища. – Однако с чертежами «Тахмасиба» возникает необъяснимое торможение. Группа конструкторов?

– Здесь. – Минотавра бесцеремонно пихнули в спину, и ему пришлось подвинуться. Троица выступила из плотных рядов примаров. – Мы хотели заявить…

– Не надо заявлять, Брут, – поднял руку Быков. – Надо делать дело, и делать в срок.

– Вы же понимаете, Быков, – продолжил тот, кого назвали Брутом, – у нас связаны руки поступлением сигнала… Группа приема и раскодирования снабжает нас благовестью…

– Благовестью? – переспросил Быков. Вновь раздались редкие смешки.

– Это мы так называем, – отозвались из толпы. – В приеме сигнала возникают паузы, приходится ждать! Делаем все возможное, Брут. Будут вам сигналы, будут!

– Хорошо, – кивнул Быков. – Заодно благодарю группу Дружинина за доставленные в Тахмасиб корабли. Алхимики клянутся, что только этого им не хватало для завершения мезонного покрытия зеркала.

– На «Альграбе» уцелели контейнеры с анамезоном, – сказал Дружинин, и Минотавр признал примара, нашедшего «Адажио Ди Минор».

– Да уж, – выкрикнул кто-то, – это лучше, чем рояль!

И вновь смех, аплодисменты.

– Ничего, ничего, – сказал Быков. – Музыка не помешает. Установим рояль здесь, в кают-компании, и в полете будем музицировать. Исполнять музыку небесных сфер.

Затем, когда посторонние шумы в кают-компании стихли, Быков продолжил совершенно иным тоном: