Михаил Савеличев - Лабиринт для Минотавра [litres]

Склон становился круче. Еще немного, и Телониус полетит в бездну, но тут он достиг дна. Телониус ощупал себя как смог. Тело ныло от синяков, но ни вывихов, ни переломов он у себя не обнаружил. Лишь голова слегка гудела и кружилась. Он встал и осмотрелся.

Их масштабы настолько не совпадали, что Телониус не сразу его заметил. Это казалось невероятным, но взгляд его скользнул по колоссу не один, не два раза, но остановился на гигантской фигуре лишь когда она шевельнулась, а затем с грохотом склонилась к Телониусу, желая поближе рассмотреть крохотное создание, что осмелилось потревожить ее. Фигура выглядела настолько огромной, что трудно понять – на что она походила. Телониусу казалось, будто ее вытесали из плохо обработанного куска скалы. Тело колосса бугрилось безобразными наростами. Колосс сложился пополам, припав на одно колено, протянул руку к Телониусу, а другую прижал к бедру, склонившись так, что огромная башка оказалась над Телониусом – каменная глыба, покрытая отметинами времени, без всяких признаков глаз. Нечто похожее на рот у глыбы имелось – отверстие в скальной породе, нависшей над Телониусом.

Телониусу захотелось смыться. Гигант понял это и опустил руку так, что она отрезала путь к берегу Океана Манеева. Тем не менее Телониус сделал несколько шагов назад, пока не уперся спиной в каменную длань. Глыба башки над ним загудела, из пещерного зева исторглось:

– Минотавр!

Акустический удар бросил Телониуса на колени. Он заорал, стиснул ушные отверстия ладонями, но безуспешно – звук рождался внутри его собственной головы. Еще немного, и череп не выдержит – взорвется, и не остается ничего, кроме как, чуть ли не разрывая рот, кричать в ответ:

– Те-ло-ни-ус! Те-ло-ни-ус! Те-ло-ни-ус!

Он вступил в безумную перекличку с каменным чудовищем, в безнадежное соревнование – кто кого перекричит, заранее зная, что проиграет. Звуковые волны накатывали со скоростью штормового прибоя, он всем телом ощущал удары, а когда, воспользовавшись мгновением затишья, взглянул на нависшее над ним чудовище, чуть не завопил от ужаса. Зев наполнился клубком нитей, которые выпали, повисли над Телониусом, а затем превратились в щупальца, тянущиеся к нему. Они опутали его плотным коконом, подняли, стиснули так, что он не мог вздохнуть, и втащили в глотку чудовища, которая тут же сглотнула. Его потащило вглубь. Туда, где располагался столь же каменный желудок.

Нужно сопротивляться, думал Телониус, проваливаясь в бездну. Нужно встать поперек горла, продолжал он думать даже тогда, когда каменная глотка расширилась настолько, что в кромешной тьме он перестал ощущать ее даже тем зыбким чувством, которое предупреждает: хотя преграды нет, но она здесь, рядом, притаилась, и только ждет малейшего неверного движения, чтобы вновь обрушиться на колено, на ступню, пальцы. Он больше не падал. Щупальца исчезли. Телониус висел в гулкой тьме и пустоте. Его не оставляло странное чувство будто тело стремительно расширяется, как оболочка сверхновой, стремясь достигнуть хоть какого-то предела в беспредельном космосе.

– Минотавр! Минотавр! – повторял как заклинание Телониус, ожидая, что имя это явит чудодейственную силу. И что самое удивительное, именно так и произошло. Не сразу. Не в одно мгновение. Возможно, прошла тысяча мгновений или миллион. А может, и миллиард. Миллиард мгновений понадобился свету выделиться из тьмы. Свернутый эмбрион Телониуса, висевший в безбрежной тьме, наконец-то открыл круглые глаза.

Гдеячтоязачемяотчегоявчемяктоягдея…

Вопросы неразличимым потоком устремились сквозь него, эти первочастицы разумного бытия. Что есть разум, как не вопросы? Бесконечное количество вопросов о бесконечности мира. На самый первый вопрос Телониус удосужился получить ответ, И заключался он в том, что ничего не изменилось. Или почти ничего. Он пребывал во все том же мире, чьи берега омывал Океан Манеева, вот только масштаб исказился. Вернее, перешел в иное соответствие. Телониус отныне не был крохотным существом у подножия каменного колосса. Теперь он и был этим колоссом – весь, целиком, будто натянул на себя кожу не по размеру, но умная ткань немедленно сжалась, облегая словно вторая, а точнее, – первая кожа. Будь мир вокруг больше, он вряд ли ощутил, как стал титаном. Но мир Океана Манеева оказался весьма недолог по размерам. Неровный горизонт, близкий настолько, что Телониус в два скачка мог его достигнуть.