Агата Озолс - Мишка и Трубочист

Он водил Мишель по Старому городу, держа за руку, как ребенка. Рассказывал об истории города, показывал интересные места, поил глинтвейном.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Этого глинтвейна она за день выпила столько, сколько не пила за всю свою жизнь. Вообще, Мишель была абсолютно равнодушна к этому напитку, но в Таллинне пристрастилась.

Крепкий, горячий, с нотками корицы, гвоздики и мускатного ореха, с кусочками яблока и апельсина, он не только прекрасно согревал на холоде, но и замечательно поднимал настроение. И Мишель с удовольствием его пила. Пока не ощутила, что язык стал как-то подозрительно заплетаться.

— Так о чем ты думала в машине? — неожиданно спросил Михаэль. — Когда хмурилась.

Нет, это ответила не она. Это все глинтвейн, будь он неладен. А еще сказочное настроение и просто какой-то волшебный мужчина рядом. Все вместе взятое сделало свое грязное дело, и вместо того, чтобы озвучить заранее подготовленный ответ, она сказала правду.

— Я думала о том, что хочу тебя поцеловать, — выдохнули ее губы сами собой, без участия мозга.

И правильно, зачем ей вообще этот мозг. Ну, его, право слово!

— А хмурилась почему? — продолжил допытываться трубочист. — Что плохого в твоем желании?

— А хорошего, что? — задала она встречный вопрос.

— Поясни.

Мишель усмехнулась. Это она охотно, пояснит ему, если он в самом деле, не понимает. А он, похоже, и правда не понимает. Мужчина, что с него взять.

— Сначала поцеловать, потом остаться на несколько дней, — начала перечислять. — Следом завтрак приготовить, рубашку погладить.

— И что?

— Вот так незаметно, незаметно и все.

— Все? — переспросил мужчина.

— Все, — вздохнула Мишель. — Влюблюсь.

— Это очень плохо?

— Это просто катастрофа.

Он проследил, как Мишель допила очередную порцию глинтвейна, забрал стакан, поправил на ней шапку с шарфом и сказал:

— Да, катастрофа.

Сказал серьезно, без тени улыбки на лице, и Мишель из какого-то дурацкого чувства противоречия чуть не выпалила: а чего это?! Но сдержалась и ничего не сказала. Потому что Михаэль прав, и она права. Нельзя влюбляться в этого мужчину. Очень много против этого чувства, и прежде всего, место жительства.

Мишель считала себя достаточно серьезным человеком, что бы не понимать: даже если их чувства будут взаимны, ничего из этого не получится. Ее дом в Москве, его в Таллинне, и вряд ли кто-либо из них захочет что-либо изменить. Жизнь сложилась и начинать все заново на новом месте …. Нет, это не для нее.

— Но пока же ничего плохого не случилось, — голос Михаэля вклинился в ее невеселые думы. — Может быть, не стоит огорчаться заранее?

«А вот это правильно», — решила Мишель и ответила:

— Давай не будем об этом, хорошо?

— Может быть, еще глинтвейна? — провокационного предложил Михаэль, резко меняя тему.

Глинтвейна хотелось, но Мишель понимала, что ей, пожалуй, достаточно.

— Увы, — вздохнула она, — вынуждена отказаться. Иначе тебе придется нести меня на руках.

— Могу и отнести.

Она посмотрела на мужчину. Да, этот может. И дело даже в не том, что высок и физически силен. Просто сразу видно — мужик.

Готовый принимать решения и нести ответственность за свои поступки. Дело ведь не в глинтвейне. Что глинтвейн, тьфу, ерунда. Дело в том ощущении защищенности, что возникало у Мишель, когда трубочист был рядом.

С Виннером такого не было. С Павлом они были партнерами. Все пополам — горе и радость. И Мишель это вполне устраивало. Раньше устраивало. До того, как выяснилось, что у Павла были свои, личные радости.

Глядя на Михаэля, сразу было видно: он, не задумываясь, возьмёт все горе себе, оставив женщине только радость. Такие как он искренне считают, что женщина имеет право быть слабой, а мужчина это прежде всего защитник.

«А ведь это здорово, хоть чуточку побыть слабой», — мелькнула в голове мысль.

— Так что, нести? — Михаэль взял ее за руку.

— Пока не надо, — Мишель улыбнулась.

— А глинтвейн еще взять?

— Тоже не надо, — отказалась Мишель и предложила: — Пойдем уже домой, я устала.

— Пойдем, — покладисто согласился трубочист.

И они медленно двинулись в сторону его дома.

— Послезавтра поедем в Тарту, — сказал Михаэль.

— А завтра?

— А завтра я покажу тебе Пириту.

— Мы пойдем на пляж?

— Как можно побывать в Таллинне и не сходить на залив?