Вероника Батхен - Вербариум [litres]

В эту минуту повторившийся глухой стон из глубины пещеры напомнил мне окружающую меня обстановку. У меня не было ни малейшего желания стать лицом к лицу с угрожающим мне невидимым врагом, так как я был наг и безоружен.

Мои револьверы были пристёгнуты к моему безжизненному телу, к которому я по какой-то непреодолимой причине не мог заставить себя прикоснуться. Карабин мой был прицеплен к моему седлу, а так как конь мой ушёл, то я остался безо всяких средств для защиты. Единственным выходом из создавшегося положения было бегство. Решение моё бежать укрепилось, когда я вновь услышал шуршащий звук приближающегося ко мне существа, которое, как показалось моему расстроенному воображению, осторожно ползло на меня из мрака пещеры.

Не будучи более в состоянии противиться искушению бежать из этого ужасного места, я быстро проскользнул в отверстие входа и очутился под звёздным небом ясной аризонской ночи, решил вновь отправиться на разведку. Но прежде чем двинуться с места, я поднял голову, чтобы наполнить свои лёгкие чистым, укрепляющим горным воздухом. В эту минуту взгляд мой упал на расстилающуюся передо мной прекрасную панораму горных хребтов и равнин, поросших кактусом. Под фосфорическими лучами луны картина эта казалась сказочной и овеянной каким-то особым очарованием.

…В долине ущербная луна сияет мертвенно и тускло, концами своего неровного серпа касаясь губительной листвы гигантских анчаров. В глубине долины полно уголков, где царит вечный мрак, и те, кто там обитает, надёжно скрыты от постороннего взора. Среди дворцовых руин, разбросанных по заросшим травой и кустарником склонам, стелются ползучие лозы и побеги вьющихся растений – цепко оплетая надломленные колонны и зловещие монолиты, они взбираются на мраморные мостовые, выложенные руками неведомых зодчих. В ветвях исполинских деревьев, что высятся среди запущенных дворов, резвятся обезьянки, а из глубоких подземелий, где спрятаны несметные сокровища, выползают ядовитые змеи и чешуйчатые твари, не имеющие названия.

Погружённый в созерцание, я перевёл взор с земли на небеса, где мириады звёзд раскинули великолепный шатёр для красавицы Земли. Внимание моё внезапно было привлечено большой красной звездой, видневшейся недалеко от горизонта. И, смотря на неё, я почувствовал себя во власти какой-то могучей волшебной силы. Это был Марс, бог войны, который мне, воину, всегда представлялся чем-то непреодолимо влекущим.

И в эту далёкую незабвенную ночь, когда я, как заколдованный, не мог оторвать от него свой взор, мне показалось, что он властно призывает меня к себе через необозримое пространство, манит меня кинуться к нему, как магнит притягивает к себе кусок железа.

На мгновение резкий холод и непроницаемый мрак окружили меня.

Вель Квен показал Гордону телепатический усилитель, способный направить мысленное послание любому человеку в прошлом, объяснил принцип работы аппаратуры обмена.

– Разум – это электронная структура в мозгу. Аппарат преобразует её в фотонную. Фотонное сознание можно переслать через любое измерение, в том числе и четвёртое, то есть время…

– Зарт Арн сам изобрёл этот метод? – поинтересовался Гордон.

– Мы изобрели его вместе. Теория у меня была. Зарт Арн – самый способный мой ученик, он помог построить и испытать аппарат. Результат превзошёл ожидания. Видите стеллажи? Это мыслезаписи, принесённые Зарт Арном из прошлого. Мы работаем тайно. Арн Аббас запретил бы своему сыну рисковать, заподозри он что-нибудь.

– Арн Аббас? – переспросил Гордон. – Кто это?

Лось стоял, прислонившись плечом к верее раскрытых ворот. Трубка его погасла.

За воротами до набережной Ждановки лежал пустырь. Несколько неярких фонарей отражались в воде. Далеко – смутными и неясными очертаниями возвышались деревья парка. За ними догорал и не мог догореть тусклый, печальный закат. Длинные тучи, тронутые по краям его светом, будто острова, лежали в зелёных водах неба. Над ними синело, темнело небо. Несколько звёзд зажглось на нём. Было тихо, – по-старому на старой Земле. Издалека дошёл звук гудящего парохода. Серой тенью пробежала крыса по пустырю.

Над Чёрным морем, над белым Крымом летела слава России дымом…

…Они уходили в степи – к конному корпусу «мертвецов» генерала Оборовича, – того, который сказал:

– Идя в бой, мы должны себя считать уже убитыми за Россию.