Александр Бреусенко-Кузнецов - Гарпии визжат

Ах, да, верит в счастливую звезду естественного отбора.

Об этом виде отбора (жестоком, но справедливом) царевна уже не раз слышала на занятиях. Впервые — от Фарадео, чью безумно причудливую картину мира с дико Большими взрывами, множественностью миров, шарообразной моделью Земли и полным отказом от ярусности она давно уже приняла. Но Фарадео был первой весенней птичкой, вслед за которой великое множество тружеников храма просвещения, державшихся поскромнее, произнесли то же самое.

«Как известно, гипотеза о Семи Божествах до сих пор научно не подтверждена», — вещали скромные просветители, и разве что возразишь? Всё верно, всё уже «известно»: от Фарадео.

«Несомненно одно: теория Большого взрыва лучше объяснеет небесные расслоения каменной тверди на семь слоёв…» — и тут полное попадание! Фарадео сказал? Сказал. Оксоляна сомневается? Ничуть! Стало быть, несомненно…

«Частным приложением теории Большого взрыва для уровня функционирования живых организмов является единственно справедливый в мировом масштабе принцип естественного отбора…» — и тут ведь золотые слова! Очень правильный принцип этот естественный отбор: вернее не придумаешь. Опять же — и Большому взрыву не обидно.

«Если существование мира начинается со взрыва, — говорил Фарадео, — то и так понятно, что выживут не все. Хорошо ли это? Очень хорошо! Ведь если кто попало выживет, как бы потом не пришлось нам, избранным, толкаться в толпе на общих основаниях».

Конечно, отбор отбору рознь, и не всякий из них справедлив. Но естественный — он особенный. При нём отбирают сильнейших, самых лучших, чтобы они остались существовать, а слабейших отбраковывают.

Если ты принадлежишь к сильнейшим, тебя не тронут. А царевна Оксоляна — не только старшая ученица в своей септиме, она сильна уже по происхождению. Царевнами-то здесь, в храме Вечнотраурной Смерти, всяко не разбрасываются. Но вот из остальных — каждая хоть в чём-нибудь, да слаба. И каждая надеется, что слаба не она. И рада о том «по дружески» предупредить кого-то из более слабых подруг.

— В естественном отборе, — наставительно произнесла Бацилла тем же вечером, — проигрывает бесполезнейший! В том-то и высшая справедливость. Не так ли, царевна? — на что она намекает, выскочка из глукщского плебса, думает, в септиме от неё пользы больше всех?

И Бац не одинока. Самомнения здесь каждой не занимать, а у карлицы Тупси — так и на двоих достанет.

— Уйдёт та, которая слаба в главном, — хихикнула карлица, исподтишка подмигивая глуповатой купеческой дочери, — отбор-то будет естественный, а не искусственный, а значит, всё по-честному.

— По-честному, — с вызовом отозвалась та, — Мад рассудит…

— На что надеется эта клуша? На то, что Тупси ростом не вышла, и это против неё сыграет? — заговорщически шепнула Оксоляне торговка Данея.

— Может, и сыграет, — притворно перепугалась чуткая Тупси.

Оксоляна, которая в уме тоже успела прикинуть пару кандидатур на вылет, с сожалением признала:

— Лишнюю из нас определит Мад. Об остальном и спорить нечего.

Принципы естественного отбора верны, но непостижимы. Одной Ангелоликой ведомы. Хотя…

Хотя Оксоляна освободила бы свою боевую септиму от грязной шлюхи из Эузы, либо от ни к чему не пригодной купчихиной дочери.

А вот остальных однокашниц было бы, наверное, жалко.

Пошла вторая неделя, как Ангелоликая забросила удочку, а септиму в гексу так и не переформировывали, и к самому вопросу больше не возвращались. Уже и в самой септиме закончилась досужая болтовня на ту тему, «кого турнут». Кси, шлюха из Эузы, которая по итогам болтовни чувствовала себя уязвимее всего (ещё бы, во-первых, она шлюха, во-вторых — из Эузы) почти всю неделю держалась напряжённо и настороженно, но постепенно расслабилась. Небось, подумала, что пронесло, а сама идея расформирования септимы так и останется неосуществлённым проектом.

А вот Отксоляна уверена: не пронесёт. Просто насмешница Мад выбирает момент, когда удар покажется всего болезненнее.

Вопрос в том, эузской ли шлюхе предназначен удар?

Нет, коли вдуматься, то и царевна может оказаться лишней. Если Мад Ольгерд вдруг начнёт опасаться её усиления — уберёт из гексы как не в меру зарвавшуюся первую ученицу. Тогда все её старания быть полезной обернутся знаками нескромных честолюбивых претензий.

Вообще-то царевны всегда под подозрением, Оксоляне ли не знать? Скромнее надо быть. Царевне — в особенности.