Александр Бреусенко-Кузнецов - Гарпии визжат

Возможно. Да только и уземфские героические песни самого Хафиза, получается, лгут тоже. И цанцко-карамцкие байки об Ашогеорне. Везде, везде ведь истинно верный герой спасает пленницу. Должен спасти.

А Чичеро — даже не почесался.

Не намекал ли он своим равнодушием на что-то постыдное для Лулу?

Нет. Всё гораздо хуже. Кажется, равнодушие Чичеро самодостаточно. Без намёков и подмигиваний с хитрецой. Просто оно само. По лицу.

Получается, Марципарина даже намела не достойна? Её просто забыли, без какой-либо задней цели. В том-то и вся глубина унижения.

Видно, чувство унижения толкнуло Бианку себе же во вред солгать Эрнестине Кэнэкте, когда та (вот внимательная подруга!) наутро спросила её о Чичеро. Мол, как прошла встреча…

— Сногсшибательно прошла, — хотелось припечатать разведчицу едким сарказмом, а не просто выплеснуть злость, потому Марципарина начала издалека и холодным тоном словно бы предостерегла от расспросов.

— Понимаю, — предположила Кэнэкта, — сокровенные переживания, страсти после догой разлуки. Всё это не для ушей старой подруги: прости, не подумала.

Уши старой подруги так и норовили закрыться, но Лулу всё же не позволила, выпалила будто вдогонку слабеющему очагу внимания:

— Чичеро, если хочешь знать, до меня не дошёл.

— Серьёзно? — Кэнэкта, как оказалось, попросту не знала, что утащила у молчуна Чичеро последнего карлика, без которых ему не то что не дойти до возлюбленной, а и шагу сделать нет никакой возможности.

— Но я не в обиде, — вот с этих-то слов и началась ложь. Ибо Лулу в обиде, да ещё в какой!

— Так-таки не в обиде? — насторожилась разведчица.

— Да чему же тут обижаться? — почти натурально рассмеялась Марципарина. — Я была с Хафизом. Огромное спасибо Чичеро, что спас моего самого преданного наложника и привёз его ко мне. Знойная пустиня Уземфа — вот что такое Хафиз. И поэтический дар у парня отменно развит.

Ночь с Хафизом стоит ночи с Дулдокравном, не правда ли, хотелось язвить Бианке. Оба хороши как наложники, но и только. Да, оба всего лишь наложники, одноглазый карлик ничем не лучше.

Ах, если бы так оно и было. Тогда бы Марципарина с Кэнэктой попросту поменялись. А что, Лулу готова. Уступила бы подруге Хафиза, а себе заполучила карлика. И как только заполучила — сразу сложила бы из него свого славного рыцаря. Замотать Дулдокравна в чёрный посланничий плащ — вот вам и Чичеро! Мелочь, а всё меняет.

И правда, меняет. Но в том случае, если бы сама возможность обмена не была фантазией.

Чего добилась своей ложью? Того, что Кэнэкта успокоилась. Раз у Марципарины есть Хафиз, то и ей ни к чему отпускать свого милого карлика. Можно честно глядеть в глаза подруге и сладко грешить — словно бы не вопреки, словно бы вместе с нею.

Чего добилась ещё? Того, что сам Чичеро, буде ему вздумается вернуться, тоже узнает про неё с Хафизом и — успокоится. Раз невеста уже счастлива, что ж ему надрываться? Вновь бросится в свои странствия, влекомый бесчеловечным долгом. И не вёрнётся, ибо потеряна нить отношений, которую Марципарина свивала прежде.

Чего добилась? Да ничего она не добивалась — даже цели перед собой не ставила. Просто гордость Марципарины в недобрый час смалодушничала.

Многое, что человеком не сделано вовремя, в итоге не делается им вообще. Именно так вышло с Чичеро. В следующий свой приезд в Ярал он уже не имел свободного выбора, посетить ли ему Марципарину, повременить ли. Вместо выбора — одни последствия. Поделом, сказала бы Бианка, если бы в число неумолимых последствий не попала её собственная судьба.

Не только посланнику Чичеро не видать возлюбленной. Ей его тоже не видать. Ибо в жизни ведь не бывает не обоюдной встречи.

О том, почему их долгожданная встреча откладывается на сей раз, Бианке поведала Кэнэкта, ведь она как главная разведчица Ярала всё узнала из первых рук. Причина, как водится, нашлась пресолиднейшая.

Демоническое одержание посланника усилилось настолько, что его и в город-то не выпустили. Отвели место в Карантинной башне, к которой без разрешения и магических ключей даже не подойдёшь.

Хотя, как допыталась Бианка, «отвели место» — сказано со смягчением.

Привезли запертым в одной из башен летучего замка, и едва извлекли оттуда, как с тревожной поспешностью заточили в тяжеленный сундук с крепчайшими магическими печатями, в каковом сундуке уже и доставили в Карантинную.

— Но там-то из сундука выпустили? — почему-то взбрело уточнить.