Анна Закревская - Entre dos tierras

«Мы ничего не скажем маме». Лучший код на разблокировку высшего уровня доверия.

К концу недели, проведённой среди «аскетичного хай-тека» в квартире Маши и Хидео, которые научили Лина закладывать лихие виражи на аэроцикле, выдерживать ночь напролёт в сетевых играх, готовить курицу карри, а главное – не запрещали ему встречаться с Кирой, мальчик наконец решился.

– Маша, – отозвав сестру в сумрачный закуток между прихожей и комнатой, Лин глубоко вдохнул, прикрыв глаза, словно не желая раньше времени выдавать точные цифры мощности своего заряда. Совсем, как папа, мельком подумала Мария, когда её брат на одном дыхании выпалил:

– У мамы появился другой мужчина.

– Э-э… Что-о?! Давно? Кто?

– Его зовут Рафаэль. Фамилию я слышал лишь раз и не запомнил, но он мне показался откуда-то знакомым. А, помнишь, когда в том году папа притащил своих друзей с работы… Короче, он ночует у нас пару раз в неделю. Похоже, у него с мамой всё серьёзно.

Больше всего Маше хотелось сползти по стенке и прислониться горячим лбом к тонким холодным ободам коляски Лина, что она и позволила себе сделать, еле слышно пискнув откуда-то снизу:

– Неужели это Санти? Быть не может… Но какого хрена?.. Слушай, а папа в курсе?

– Я ещё не рассказывал ему, – отозвался Лин. – И не знаю, стоит ли. В начале июня мама с ним развелась.

Контрольный.

Маша застонала. Злость могла бы толкнуть её на откровенный разговор и весьма решительные действия если уж не по изгнанию непрошеного чужака (в конце концов, мама имеет право встречаться с кем хочет), то по крайней мере по проведению оппозиционной демонстрации. Но сейчас в ней не осталось даже злости, одно только горькое бессилие.

Как же ты так, папа? Что она сделала с тобой, чем выбила из тебя эту злосчастную подпись?

Ты, по крайней мере, свёл к минимуму тот промежуток времени, в течение которого тебе пришлось вести двойную игру. Ты рассказал всё как есть, раскрыл все карты, и мне было нелегко это вынести, да я и до сих пор не до конца привыкла к изменившейся карте нашего мира, а вот Хидео с невероятной лёгкостью смог признать нового тебя. Что ж, выходит, твоей богине не пришло в голову ничего лучше, как отомстить за ту жалкую неделю, в течение которой тебе пришлось целовать Охотника и Иштар одновременно? В конце концов, мама имеет полное право на реванш, но пусть эти разборки останутся между вами двумя. И ещё, пап. Если хоть капля гибельного яда тёмной богини заденет Лина, клянусь, я не стану сдерживать себя в отношении вас обоих…

– Лин, а Лин, – после долгого молчания выдавила из себя Мария, – держи меня в курсе насчёт маминых выходок. И, если она совсем тебя достанет, ты знаешь, где можно зависнуть на пару дней, чтоб переждать бурю.

* * *

Алекс отпустил такси. Город вокруг полыхал под лучами заходящего солнца, перемежая алые пятна света с фиолетовыми пропастями теней. Глубокий вдох… Да, Охотник, ты настолько привык к Ладоге, что уже не рискнёшь назвать эту адскую смесь смога, гари от полыхающих торфяников и запаха раскалённого асфальта – родной.

До небольшой двенадцатиэтажной свечки оставалось шагов сто. Алекс покрывал это расстояние вальяжной походкой человека, все дела которого закончены и которому абсолютно некуда спешить. Миллион раз он этим маршрутом возвращался домой, кинув байк или флаер на ближайшей парковке. И вот так же миллион раз искал глазами свой балкон на одиннадцатом этаже, в стёклах которого всегда бесновался закат.

Кстати о флаере. Он ведь столько месяцев уже на ответственном хранении. Два квартала отсюда. Можно забрать… Взгляд Алекса задумчиво скользил по индустриальному пейзажу. Это были места его детства. У кого-то дом в глуши, у кого-то берег моря, а у него – нагромождение новостроек, автострады и вантовые мосты в виде двух огромных букв «А» с зелёной подсветкой. Транскод наяву. На языке появился чуть заметный медный привкус – так сильно Алекс стиснул зубы.

В соседнем дворе когда-то росла огромная липа – он забирался туда с книгами по программированию, когда мать впадала в истерику по поводу его весьма пухлой внешности, ибо «разве можно быть таким, посмотри, коровень настоящий, даже спортом не занимаешься». В той дальней подворотне, зияющей темнотой как врата ада, он впервые отбился от местного заводилы по кличке Север и его дружка, навсегда запомнив, что некоторым не доступен другой язык, кроме силы. А из того тактического укрытия на старом гараже он следил за первыми полётами Криса на аэроцикле.