Александр Тарасенко - Полёт ласточки в околоземном пространстве

Следовало как можно скорее приводить беспомощных ангелов в сознание и беседовать с ними на темы спасения души.

Альтернатива? Не смерть — как вы могли такое подумать! И даже не заключение — ещё не хватало держать взаперти клубок ядовитых змей. Альтернатива полное стирание памяти кому на два года, а кому и на все восемь. В зависимости от того, как давно к ним приходил в гости некто, обожающий представляться чужим дядюшкой. Стёрли память, и иди, гуляй куда пожелаешь. С набитыми деньгами карманами. Это ли не апофеоз гуманизма и человеколюбия?

Однажды. Почти год назад, плюс-минус несколько недель. Ласточка стала немой свидетельницей занимательного разговора. Время тогда приближалось к одиннадцати вечера. Стемнело и на балконе внизу алыми искорками горели тлеющие кончики сигарет. Самих курильщиков не было видно.

Лето как раз сменялось осенью. Но прошедший день выдался на редкость солнечным и потому вечерние сумерки были теплы.

По улице вдоль дома спешили припозднившиеся прохожие. Прямоугольниками из жёлтой бумаги светились окна близлежащих домов. У соседей сверху играла музыка. Её затихающие ноты пробивали на вылет стёкла и точно водяная морось в воздухе после дождя, мягко оседали на землю.

Ласточка в тот вечер гостила у родителей. И то был родительский балкон, куда она вышла полить цветы. Вышла, не зажигая света на знакомой с детства кухне. Из зала летели отрывистые звуки телевизора. В пластиковых горшках вяло клонились к земле пожухлые цветы. Растущая луна и, в разрывах набежавших к вечеру облаков, звёзды.

Внизу курили двое: напитывая лёгкие вечерней прохладой и сигаретном дымом.

Хриплый голос злостного курильщика: — …можно любить людей в общем и с презрением относиться к тем, кто тебя окружает: к Васе, Пете, Маше. А можно наоборот: любить близких и ненавидеть человечество.

Алая искорка описала дугу, видимо человек поднёс сигарету ко рту. Другой голос заметил: — И не без причины друг мой.

— Причины имеются — согласился первый: — Достаточно оглядеться вокруг, чтобы прийти к выводу, что девяносто процентов людей идиоты. И самое худшее, что идиоты они не с рождения, а только по причине умственной лени. Взять хотя бы нас с тобой — пара дымящих на балконе стариков. Мы не построили город. Не совершили ни одного открытия, даже самого маленького. Женились, вырастили детей и подняли их на ноги. Разве это всё на что мы были способны? — снизу откашлялись — Ты купил дом в пригороде. Я квартиру, с балконом, откуда можно наблюдать восход солнца, если больше не спиться по ночам. Воистину великие достижения. Естественное следствие потраченных впустую вечеров, да и дней тоже.

— Ты мрачен, потому что в почках нашли камни. Бытиё определило сознание — возразил второй голос — Скажешь тоже: потраченных впустую. Проведённые с семьями, на отдыхе с бутылочкой чего-нибудь эдакого, да пусть даже и перед телевизором вместе со вчерашним салатом на блюдце. Разве мы мало наслаждались жизнью?

Алые искры то летали, выписывая замысловатые танцы. То замирали в неподвижности. Тихая, словно мышка, Ласточка положила ладони на холодные, металлические, перила и слушала.

Первый фыркнул: — Наслаждались! Где оно, вчерашнее удовольствие? Ау. Нет его, исчезло бесследно. Растворилось как дым.

— Мы начали говорить о людях — напомнил второй.

— Спасибо — должно быть первый кивнул, но в темноте этого не разглядеть: — Так вот девяносто процентов населения земного шара — идиоты. И взрослые идиоты стремятся воспитать свои маленькие копии. Создатель свидетель: есть причины для мизантропии.

— Как с такими взглядами ты можешь утверждать, что любишь людей? — поразился второй.

— Приходится. Ты знаешь, что я пишу книги — сказал первый — Пишу книги о людях. Для кого пишу — опять же для них. Человечество моя целевая аудитория. Приходится любить.

После недолгого молчания, первый добавил: — Кроме того, я сам человек. Даже если мы одиноки во вселенной, любить человечество в целом, пытаться сделать его на миллионные доли процента лучше, это патриотизм. И так же как уборкой в квартире — время от времени этим приходится заниматься.

Внизу помолчали. Алые искры исчезли, точно раздавленные подошвой ботинка ягоды.

— Глупо вести подобные разговоры на балконе, где совсем-совсем посторонний человек может услышать или прочитать — заметил всё тот же, заговоривший первым, голос — А вам, девушка, разве не говорили, что подслушивать не хорошо?