Александр Тарасенко - Интуиция австралопитека

Я написал о том, как какой-то человек написал будто я пишу о нём — и это была моя ошибка.

Когда я писал, то не называл имени. Вместо этого упоминал о нём, как о неизвестном. Не думал, что в таком случае мой дар может сработать. Понимаете: обычно необходимо точное описание человека: его привычки, внешний вид, то, что о нём думают окружающие, то, кем он полагает себя сам и ещё тысячи мелочей. Это обязательное условие, чтобы я мог управлять этим человеком. Честное слово: не понимаю как Неизвестный мог появиться в моей жизни. Ведь я даже не назвал его имени!

Он слепое пятно. Пустота лишённая лица. За три десятка лет я хорошо изучил свой дар и по всем, существовавшим до сего момента, правилам и канонам — Неизвестный не мог появиться.

Однако он где-то здесь — тот кого я искал почти с тех пор, как узнал о своём даре. Такой же как я. Мой брат. Мой враг ибо на вершине власти место есть только для одного подобного мне. Зачем я вообще его искал? Не знаю. Наверное от одиночества.

Я никогда не считал свой дар проклятьем. Обладал им с рождения, но узнал чем обладаю только в возрасте двадцати одного года. И в тот же день попробовал применить. А ведь мог не узнать до конца жизни.

Надо же: говорю "узнал", но на самом деле я не знаю чем владею. Не догадываюсь как он работает. И недоумеваю за какие заслуги или для какой цели получил это. За два десятилетья всего лишь научился им пользоваться и очертил границы. У моего дара есть серьёзные ограничения. Не уверен, существуют ли они в реальности или только в моём воображении, но выйти за их пределы всё равно не могу. Мне пришлось смириться с тем, что я не всесилен.

Хорошо помню день, когда узнал о своём отличии от других людей. День, следующий за днём рождением, когда мне исполнился двадцать один год. Помогла случайность, которая запросто могла не произойти. Однако произошло то, что произошло. И череда событий: сквозь три десятка лет, привела к тому, что сейчас я решил найти другого, подобного мне. И теперь, отыскав на свою беду, вынужден биться с ним. И знаете: я проигрываю бой. Текст, что вы читаете есть, моё поле битвы, где я готовлюсь применить самое мощное оружие. Последний довод — опасный для меня так же как и для него. Остаётся только молить, чтобы Неизвестный отступил, иначе погибнем мы оба.

В мире я известен как писатель. Из тех, чьи книги оцениваются лучше чем "неплохо", но ниже чем "хорошо". Я выпустил четыре книги, хотя мог с тем же успехом предоставить издательству четыре десятка рукописей.

Три первые прошли незамеченными. Четвёртая наделала шума. В ней говорилось о выбросившейся из окна девушки, на улице названной в честь знаменитого интернационалиста, в городе N. Самоубийство служило кульминацией истории. Свидетельством неразрешимых противоречий между старым миром и юной душой. Выбрасываясь из окна девушка оделась в ярко красное и прижала к груди три красных розы, смяв их своим телом и превратив в кашу нежные лепестки.

Люди дивились удивительным совпадением. Прямо как в напечатанном романе: девушка в красном нанесла финальное оскорбление костному миру, выпрыгнув из окна на улице названной в честь полководца, в городе M. Обо мне заговорили как о пророке, что весьма не понравилось самому автору романа. Откуда наивные люди, полагающие будто только они одни управляют собственными судьбами, могли знать, что это никакое не совпадение?

Я изменил имена и место — почти всегда так делаю. Только оставил красный цвет одежды, он показался мне символичным и добавил три розы. Поэтому я считаюсь посредственный писателем — потому, что вставляю дешёвые эффекты, без которых можно обойтись. Но книга должна отличаться от реальности, иначе мне могут начать задавать вопросы. И я добавил три кумачовых, как флаги на седьмое ноября, аляповатых розы.

Знаете как я пишу книги? На самом деле процесс сложно назвать творчеством. Я только выдираю из реальных историй куски. Стараюсь изменить их до неузнаваемости и склеиваю в одно целое. Так были сделаны первые три книги. В четвёртую я внёс слишком мало изменений и люди смогли связать моё имя с произошедшей историей. Из осторожности я больше не стану издаваться. Зачем вообще решил стать писателем не смотря на то, что прекрасно знал: моя находящаяся на свету половина не умеет писать? Некоторые люди умеют, а я нет, если не считать дара, но это совсем другое. Возможно мне просто хотелось отвечать, что я писатель, когда окружающие задают вопрос "чем занимаетесь в жизни". В любом случае пятая книга никогда не выйдет в свет.