Журнал «Пионер» - Пионер, 1951 № 08

- Кто всё это делал? - спросила она, отводя глаза в сторону, чтобы их выражение не смутило его счастья.

- Всё сам делал! - сказал он с воодушевлением. - Тоги Ямкин и Най Окуо помогали, они в Ергалане работали. Весь колхоз помогал. Мне школу могут строить не скоро. Школу строят теперь Якову Бетту: у него в колхозе ребят больше. Мне школу построят через год. Я колхозникам сказал: «Сами строить будем». Мне секретарь партии говорил: «Подожди, Селифон, скоро до тебя доберёмся, настоящую школу сделаю». Я говорил: «Не хочу ждать, сам сделаю». Я два дня просил: «Дай Ольгу Ивановну»; пока дал. «Смотри, - говорит, - не обижай». Не буду обижать, как в городе будешь жить, Ольга Иванна! Что надо, говори. У меня ещё лес есть, Тоги и Ная дам, сам работать буду, всё сделаем! Что надо, говори!

Он стоял, улыбаясь и, видимо, ожидая ответа.

Оля восхищалась его энергией, понимала, что его нужно поддержать, похвалить, ведь построить своими силами даже такую школу - первое деревянное строение в этих местах - было очень трудно, но она чувствовала, что сейчас ей не найти нужных слов. Минутку побыть бы одной. Собраться с мыслями.

Она села на топчан.

- Селифон… Да! Ты не можешь попросить кого-нибудь принести мои чемоданы?

- Ольга Иванна, дети пришли в школу, учиться хотят, - сообщил Селифон, возвращаясь с чемоданами.

Голос его срывался, руки дрожали, и она поняла, как волнует Селифона встреча учительницы с учениками. Она встала, не взглянув на чемоданы. Сейчас она увидит своих учеников.

В классе на грубо сколоченных скамьях сидели мальчики и девочки, одетые в меховые одежды с наброшенными на головы капюшонами. Видимо, они пришли не заниматься, а посмотреть на учительницу - ни у одного не было ни тетради, ни карандашей. Десятки тёмных блестящих глаз, казавшихся ей неразличимо одинаковыми и очень похожими на глаза Селифона, встревоженно смотрели на неё. Никто не встал при её появлении и не ответил на её приветствие. Селифон вошёл вместе с ней и присел на скамье рядом с детьми.

- Здравствуйте, дети, - повторила она. Но они молчали и смотрели на нее, словно ожидали чего-то очень важного, что она должна была сделать.

- Кто-нибудь понимает по-русски? - спросила она Селифона.

- Никто, никто не понимай, - радостно усмехаясь, сказал Селифон. - Говори, Ольга Иванна, все будут понимай. Учи, Ольга Иванна.

Она ещё раз посмотрела на своих учеников и подошла к худенькому широкоскулому мальчику, положила руку на капюшон его малицы. Мальчик со страхом отодвинулся, издав какое-то гортанное восклицание, и все его соседи подались к стене, освобождая ему место.

- Как тебя зовут? - спросила она, стараясь быть спокойной.

Мальчик молчал, смотря на неё со страхом. Селифон что-то строго сказал ему, видимо, переводя вопрос учительницы. Мальчик неясно и застенчиво произнёс какое-то слово.

- Как? Повтори, - переспросила она. Селифон снова сказал что-то мальчику, и мальчик опять издал какие-то неясные гортанные звуки. Слово, которое он произнёс, было похоже на «горох», «Григорий» и «гроб» сразу. Она попыталась повторить этот звук, и кто-то засмеялся. Она беспомощно взглянула на Селифона.

- Мгоробие, - сказал Селифон отчётливо. Она прошлась по классу, вспоминая, что она думала сказать этим мальчикам и девочкам, ничего не понимающим по-русски. В её голове как-то нескладно и хаотично вставали и проносились какие-то ненужные сейчас грамматические правила и обрывки учебных конспектов по дидактике и педагогике. Всё это было не то…

- Нам придётся очень трудно, ребята, - наконец сказала она, хотя знала, что, кроме Селифона, никто не понимает её слов.

- Я буду изучать ваш язык, а вы - русский. Потом мы сможем разговаривать, а теперь будем учиться отдельным словам. Начнём сейчас же. Вот я беру этот предмет, - она высоко подняла в воздухе карандаш. - Он называется карандаш. Повторите за мной: карандаш.

Она три раза отчётливо повторяла это слово, но никто не отозвался. Селифон что-то сердито сказал своим соседям, но дети со страхом смотрели на Селифона и молчали. Словно закостенев, они впивались глазами в её лицо и карандаш и молчали.

- Я прошу вас сказать: ка-ран-даш, - сказала она упавшим голосом.

Но дети молчали.

- Может быть, это - слишком трудное слово, - сказала она, стараясь овладеть собой. - Попробуем другое.

Она подняла руку.

- Ру-ка, ру-ка, ру-ка, - отчётливо повторяла она.

Селифон опять что-то сказал детям, но они, не двигаясь, смотрели на учительницу и молчали.