Журнал «Пионер» - Пионер, 1951 № 08

- Я сделаю всё, что смогу, - робко сказала Ольга.

- Нет, этого мало. Вы должны сделать всё, что требуется, - сказал Андросов, нахмурясь.

Потом он снова улыбнулся, сел в кресло и продолжал:

- Многое мы уже сделали. В нганасанских стойбищах организованы колхозы, созданы обобществлённые стада оленей. Построены больницы, школы, хотя каждое бревно, отправленное в далёкое стойбище, стоит дорого, очень дорого. В вашем стойбище школа по плану должна была строиться только в будущем году, но председатель колхоза Сели-фон Чимере не стал дожидаться - получил лес, сплавил по Дударе, оттуда волоком тащил на Имаргу и вот силами колхозников построил школу, уверяет, что прекрасную. Вы будете открывать эту школу. Книги, тетради, карандаши С ели фон уже увёз. Конечно, вам будет тяжело: они не знают русского языка, вы не знаете нганасанского. Но вы комсомолка. И у вас будет опора: Селифон Чимере, он человек ещё молодой, окончил курсы в Ергалане, говорит по-русски. И нганасаны встретят вас приветливо. Это приветливый народ, талантливый и умный.

- Я понимаю, - сказала она горячо.

- Ну, так, завтра я поговорю с вами ещё раз, уже на конкретные темы, а сейчас дам вам записку. В окрсовете вы встретите Селифона Чимере, он ждёт вас уже третий день и сам отвезёт на Имаргу. Я уверен, что вы установите с ним хорошие отношения.

- Каждый чум варит пищу, теперь нганасан суп кушает, - сказал Селифон Чимере хвастливо. - Ты любишь суп, Ольга Иванна?

- Да, очень…

Они едут и едут, с раннего утра до позднего вечера, и кругом - ни деревца, ни избы, ни следа жизни. Озёра и болота, сарая цепкая трава, ручьи, струящиеся по камням, низко навалившееся на камни небо. Пустыня внизу, пустыня вверху. А впереди холмистый горизонт, ветвистые рога оленьей упряжки. И снег, медленно опускающийся на землю.

Как же сильны люди, которые преобразовывали этот край!

- Тебе будет хорошо, - говорил Селифон, радостно усмехаясь и смотря на неё блестящими тёмными глазами. - Что хочешь - бери, что надо - говори. В школе живи, наша школа хорошая, настоящая, из дерева, такая школа только в городе есть, лес из Ергалана возили. Хочешь - чум поставим, очаг сделаем, будешь суп варить. Первая оленя, первая рыба, первая куропатка - всё тебе дам. Жир будешь пить - хорошо!

Он бросал передовую упряжку, пуская оленей шагом, и шёл рядом с её нартами. Да, Селифон мог быть опорой. Его ещё молодое, энергичное лицо становилось почти вдохновенным, когда он описывал школу. Он, видимо, был бесконечно обрадован тем, что окружной отдел народного образования дал в его стойбище учительницу.

- Хорошая дорога, - приговаривал Селифон. - Хорошо доедем.

Олени с трудом тащили поклажу по плохо прикрытой снегом земле, и нарты наклонялись, прыгали, проваливались в ямы, почти опрокидываясь при подъёме. Сжав губы, Оля стиснула руками перекладину нарт и напрягла всё тело. Может быть, именно это напряжение, эта готовность ежесекундно отразить толчок и утомляли её больше, чем самые толчки и удары.

На какой-то низинке, где снегу было больше, нарты пошли ровнее, без толчков. Селифон принялся кричать и погонять оленей хореем. Она слышала в Ергалане, что олени могут бежать быстрее лошадей, а ей не верилось. Но сейчас, бесшумные и стремительные, они мчались, и всё кругом сливалось в бешеном беге. Всё летело: камни, травы, холмы. Даже тучи, казалось, не спеша отходили назад, открывая дорогу упряжке. Только сеть красиво запрокинутых рогов неподвижно висела впереди.

- Здесь отдохнём, - сказал Селифон, останавливая упряжку у подножья холма. - Ночевать будем.

Оля взошла на вершину и осмотрелась. Всюду была пустыня - белый снег, чёрные камни, чёрная вода внизу, серые глыбы туч, недвижно повисшие над землёй, вверху. Начинало темнеть, и две пустыни неразличимо переходили одна в другую. Ни леса, ни дома, ни дымка. Камни и небо, небо и камни.

Оля с волнением и гордостью подумала, что преобразователями этого края будут и её ученики.

- Ольга Иванна! - крикнул Селифон, - Иди, рыба кушай!

Она села у костра - это был маленький, дымный огонёк, на котором нельзя было сварить пищу, у которого нельзя было согреться, - и положила ноги в сапогах на груду тлеющего мха. Селифон быстрыми, чёткими движениями резал сырую мороженую рыбу на тонкие лепестки.