Ярослав Коваль - Злое наследие

– Ты захватил столицу и пытался устроить переворот.

– Будьте уверены, принц, я ещё не пытался. – Кавир был сама любезность. И это осадило Тейира лучше, чем могли бы прямые угрозы. Он привык тушеваться перед сильными, уверенно действующими братьями, и тут стушевался по аналогии.

– Тебе нужен какой-то серьёзный предлог для того, чтоб продолжать свои действия, иначе как ты, плебей, объяснишь свои захватнические амбиции? Я знаю, тебе нужен кто-нибудь из королевской семьи, чтоб им прикрыться, свалить на него вину за всё, но я не позволю тебе собой воспользоваться. Да кто ещё из семьи вообще станет тебя слушать? Ни слова не успеешь сказать, как окажешься на верёвке.

– Зря вы считаете себя незаменимым, принц. – Сын короля презрительно усмехнулся, и торговец предпочёл объяснить. – Вы прекрасно знаете, что история помнит случаи, когда появлялись новые королевские династии.

– Что ты о себе вообразил?

– Я лишь объясняю.

– Что ты объясняешь, дурак? Пламя и магия миров подвластна только королевской семье. Без магии корона – только кусок золота, и тебе она не даст ничего. Каждая новая Династия была в родстве с предыдущей.

Власть даёт Пламя, а не кровь. Так и образовываются новые династии. В их жилах всегда текла лишь крохотная капля крови предыдущей, и родство было очень дальнее. Я помню об этом, странно, что вы – нет. – Кавир помолчал. – Но я не претендую на корону – до тех пор, пока меня к этому не вынудят. Я готов возвести на трон мужа своей дочери, отца своих будущих внуков. Так подумайте, принц, на что вам ещё рассчитывать, кроме моей поддержки? Хотите поискать лучшего союзника? Ищите. А нет, так договаривайтесь со мной. Так, как и подобает договариваться. Алкеда! Алкеда, подойди сюда.

Его дочь, приодетая и убранная так, что красота её заиграла с особенной силой, спустилась с галереи второго этажа, ступая величаво и изящно (а в действительности осторожно – после родов ещё больно было ходить по лестницам). На ней было надето столько драгоценностей, что хватило бы на покупку целого материка, а роскошь одежд отчасти затмевала великолепие дворца и казалась не совсем уместной в домашних условиях. С другой стороны, эта женщина когда- то была супругой короля и оставалась красавицей. Ей вполне подобала роскошь.

Она взглянула на Тейира с мягкой полуулыбкой, и он как-то сразу забыл, о чём только что вёл беседу. Ему почудился дразнящий аромат дамского будуара, потрескивание свечей, расставленных так, чтоб, светя, ничего не освещать, и скольжение шёлка по женскому бедру… Медленно… Томно…

– Аранефу было бы очень интересно послушать про ваши претензии на власть, – промямлил он, вспомнив, наконец, тему разговора и стоящую перед ним задачу.

– Вы никогда ему о них не расскажете.

– Это почему же?

– Вы же знаете сами.

Тейир знал, почему. Например, в этом случае придётся прямо признаться, что у него были какие-то отношения с Кавиром, встречи и разговоры. Подобное признание тут же подвигнет Аранефа на серьёзные меры, которых лучше б избежать. Да и какой смысл обвинять торговца в надеждах на трон – его и так будут пытаться уничтожить. Сам Кавир намекал и на многие другие причины, но принц предпочитал брать в оборот одну идею, чтоб не разбрасываться между несколькими… Были его привычке и другие объяснения, но зачем себя напрягать!

Он понимал, что так и останется подголоском старших братьев, они на него обращают меньше внимания, чем на пьяницу Гадара или мальчишку Хильдара. А чем он хуже остальных? Такой же принц, у него те же права и тот же шанс стать королём, если Пламени будет угодно. И если никто не сообразил использовать Кавира в своих интересах, то он умнее и имеет право на свой выигрыш. Он докажет судьбе, что может стать хорошим королём. Взгляд Тейира всё больше съезжал с отца на дочь, улыбающуюся по-прежнему таинственно и безучастно, и желание согласиться становилось больше с каждой минутой. Конечно, он не позволит собой воспользоваться. Он сам тут всеми воспользуется. Как-нибудь.

Жестом руки Кавир отпустил Алкеду, и та, поднявшись обратно на галерею, нашла в закоулке за колоннами Амтала, терпеливо её ждавшего. И прильнула к нему, а он с готовностью открыл ей объятия. Они самозабвенно целовались, презирая вероятность, что их могут увидеть, и то, что всего в сотне шагов от их сомнительного укрытия предприимчивый торговец снова вершил судьбу Алкеды, твёрдо уверенный, что мнение дочери в любом случае совпадёт с его собственным мнением.