Владимир Горбачев - Нефела, Облачная страна

Доктор чиркнул пропуском по считывающему устройству и вошел в лабораторию. Все здесь было ему родное, все было сделано по его заказу, или его руками, все приспособлено для работы. И все это придется бросить. Ну, что тут горевать; с этим ничего не поделаешь.

А где Гром? Почему не встречает своего хозяина и друга? Почему эта здоровенная черная псина, эта лукавая морда, исполненная собачьего достоинства, не стучит по полу крепким, как палка, хвостом, не заглядывает в глаза? Не кладет лапы ему на плечи? Правда, Гром уже больше месяца, с тех пор, как была введена первая порция плазмы и началась перестройка его организма, не делает многого, что делает любая собака. Но у входа он Петра всегда встречал.

Вакано глянул влево, вправо – и увидел. Гром сидел на столе, придвинутом к окну, и смотрел в окно. Там был парк, а дальше океан, и рассвет над океаном.

– Любуешься? – спросил Вакано. Просто так спросил, не ожидая ответа – пес пока усвоил всего четыре десятка слов, и не мог оперировать сложными понятиями, означающими предпочтение или модальность. Однако Гром, к его удивлению, повернул голову, сдвинул назад нижнюю челюсть, освобождая место для языка, и отрывисто произнес:

– Смотреть хорошо. Нравится. Как пища. Пища для глаз.

Произнеся этот монолог и заметив, что произвел впечатление, пес расслабил челюстные мышцы и наконец позволил себе несколько движений, привычных для обычной собаки: постучал по полу хвостом, склонил голову набок и заглянул хозяину в глаза.

– Ну, ты молодец! – сказал доктор. – Ты даешь! «Нравится!» Уже знаешь, что значит нравится? А гулять нравится?

Гром ответил не сразу. С минуту, наверно, смотрел в пол, размышляя, потом произнес:

– Нравится. А также. Необходимо. Потребность. Облегчиться. И дышать. Все вместе. Очень нужно.

Вакано слушал, не веря своим ушам. Какое продвижение! Явные начатки логического мышления! Определение понятий! Он будто своими глазами видел, как в мозгу пса выстраиваются нейронные связи, как проходят все новые сигналы… Просто руки чесались все это внимательнейшим образом изучить, обдумать – и двигаться дальше. Но времени не было.

– Сейчас пойдем, – сказал он Грому. – Потерпи еще пять минут, ладно? Мне надо собраться. Потерпишь?

Пес скривился, но промолчал, и Вакано начал собираться. Собственно, все нужное – флешки, образцы плазмы – было уложено еще вчера. Сборы состояли в уничтожении полученных результатов. Он стирал файлы, выливал в раковину образцы. Закончив, в последний раз окинул взглядом лабораторию. Правильнее всего было бы все это сжечь. Но тогда бы сработала сигнализация, поднялась тревога… А главное – это было противно его характеру. Нет, он не поджигатель.

– Идем! – бросил он псу.

Когда вышли в коридор, Гром по привычке повернул направо, где был выход в парк, но Вакано окликнул его.

– Сегодня идем во двор, – объяснил он. – В парк нельзя.

И Гром снова его удивил. До этого он никогда не говорил на ходу: речь требовала усилий, и псу надо было остановиться. Но сейчас он догнал Вакано и, идя рядом с ним, напряг горло, помотал немного башкой, словно примериваясь, и произнес:

– Зачем нельзя?

Это был еще один прорыв, еще открытие, но удивляться было некогда, и Вакано так же, на ходу, ответил:

– Так нельзя говорить. «Зачем» – это о цели. Когда что-то хочешь, тогда «зачем». А «нельзя» – это почему.

Пес не ответил, и это было понятно – все же не человек. Они в молчании спустились по пандусу и вышли во дворик. Это был довольно уютный, можно сказать, милый уголок с несколькими буками и белой сосной, цветниками, газонами и альпийской горкой; Вакано иногда любил отдыхать здесь. Но сейчас дворик являлся для них тюрьмой, и доктор смотрел на него, как на тюрьму. Бежать! Но как? Через оба входа, главный и запасной, его с Громом не выпустят, выход в парк тоже закрыт… Может, выбить окно в коридоре первого этажа? Но он не был уверен, что это удастся – там наверняка не простое стекло. И потом, сразу поступит сигнал в полицию, за ними будет организована погоня. Нет, весь расчет был на то, чтобы уйти тихо, не привлекая внимания, и успеть добраться до космопорта в Сиднее раньше, чем руководство института объявит доктора Вакано в международный розыск. А если он уйдет тихо, без взрывов и битья окон, какие будут основания объявлять его в розыск? Никаких оснований. Но как же, как?

– Ты не собирать. Почему? – услышал он знакомый хриплый голос.

Действительно, Гром сделал свое дело, а хозяин не спешил с совком и пакетом, чтобы прибрать за ним. Да он и не взял на этот раз ни совка, ни пакета.