Алан Чароит - Время испытаний

Внизу, к его удивлению, не оказалось ни души: ни в зале, ни в коридоре, ни даже на кухне. Никаких голосов, шагов или звона посуды тоже не было слышно.

Окна запотели от густого пара. В печи весело потрескивал огонь, в горшках бурлили жаркое и суп, а под столом подходило тесто для пирогов, заботливо укутанное полотенцем. На самом краю стола лежала раскрытая книга. Бард пробежался взглядом по строкам:

«Тем, кто будет с тобой, подари “Слёзы Бригитты”, сам же возьми в правую руку кристалл “Дыхание Дракона” для ясности рассудка, а в левую – длинный стебель плюща, что свяжет вас воедино» , – прочёл он и призадумался.

Быть может, Розмари изучала защитные ритуалы, не отрываясь от готовки? Всё-то она успевала – впору было позавидовать! Но кто вообще разрешил ей принести книгу на кухню? Если мастер Патрик узнает, девушке непременно влетит!

Элмерик ещё немного подождал, в надежде, что Розмари спустилась в погреб за соленьями и вскоре вернётся, но терпение закончилось прежде, чем хоть кто-нибудь появился.

Сердце от волнения зачастило, и Элмерику пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Быть может, мастер Каллахан собрал всех в библиотеке, чтобы показать что-нибудь важное? Или они пошли на улицу учиться закрывать Врата? А его не разбудили… ну, например, потому, что мастер Шон рассказал про их ночные приключения и барду решили дать немного поспать?

В библиотеке, увы, тоже никого не оказалось. Лишь на стуле висела потёртая и порванная в нескольких местах куртка Джеримэйна: как будто тот тоже только что был здесь и всего мгновение назад вышел.

Книги и свитки, освещённые солнцем, выглядели почти празднично – особенно с тех пор, как Розмари, а следом за ней и Орсон по наказу мастера Патрика принялись по очереди сметать пыль с тиснёных корешков и потемневших полок. Но сейчас казалось, будто всю библиотеку вымыли до блеска, – наверное, к приезду гостя.

Элмерик распахнул окно и выглянул во двор – тоже на удивление пустынный. От нежданного тепла на грани осени и зимы снег растаял, поэтому ничьих следов – даже птичьих – видно не было. Бард повертел головой, вдохнул почти весенний запах мокрой земли и захлопнул створки, морщась от досады. Куда же все подевались?

Стучаться в личные комнаты наставников он не решился. Оставалось лишь спуститься вниз и обойти мельницу по кругу.

Элмерик уговаривал себя, что, если и во дворе никого не окажется, это всё равно не повод бить тревогу. В конце концов, есть ещё подвал, а в подвале – хранилище. А ещё – Чёрный лес, в который можно отправиться… за дровами. Или нет, ввосьмером за дровами глупо. Ладно – значит, не за дровами. Мало ли зачем можно отправиться в лес? Вон когда искали Келликейт, все разбрелись кто куда. О том, чем эти поиски едва не закончились для них с Джерри и Роз, бард предпочёл лишний раз не вспоминать.

Он побродил по двору, проверил конюшню – все лошади были на месте; на всякий случай заглянул в сарай и курятник, сам не понял зачем пересчитал кур. Потом вернулся в дом, спустился, наконец, в подвал, побродил там среди бочек и бутылей, провёл пальцем по полкам, оставляя в пыли витиеватые вензеля. Постоял возле незримой для обычного человека печати, запиравшей ход в хранилище (та выглядела нетронутой, но мало ли). Снова зашёл во все комнаты, кроме безнадёжно запертых, на этот раз даже постучавшись к наставникам. Ответа не было.

Элмерик ещё пытался храбриться, но поджилки уже тряслись, щёки полыхали от жара, а в горле стоял удушливый ком. Мысль, что пока он спал, тут случилось что-то ужасное, не давала ему покоя.

– Наверное, все в деревне. Встречают этого гостя… как его… Риган? Реаган? – произнёс он вслух, уже сам не веря в это.

Бард вернулся в комнату, надел куртку и тёплый плащ, закрепил на плече застёжку, сунул за пояс флейту, взял арфу в чехле и, подумав, положил за пазуху веретено – на всякий случай.

Собравшись с духом, он вышел из дома, миновал изгородь и решительно шагнул за пределы охранного круга, на миг задержав дыхание, будто бы от этого что-то зависело. Пересекая границу, Элмерик ничего не почувствовал – вокруг было тихо. Выждав пару мгновений, он зашагал по дороге, которая вела к Чернолесью.

Сапоги утопали в жидкой грязи, остатках почерневшего талого снега и лошадином навозе. На тракте виднелось множество следов ног, копыт или тележных колёс, но высмотреть среди них знакомые бард не мог, как ни старался. Следопыт из него был никудышный, да и откуда бы? Он родился и вырос в городе, а странствовать предпочитал по большим дорогам и людным селениям – там больше платили.