Алан Чароит - Время испытаний

– Далеко ли вы собрались, маленький чаропевец? – окликнул его знакомый голос.

На мгновение он призадумался, но хорошая память не подвела. Ещё не обернувшись, Элмерик уже знал, кого увидит перед собой.

– Ллиун? Почему ты здесь? Я думал, ты спишь. Зима на носу всё-таки.

– Вы потерялись, – сказала лианнан ши, поравнявшись с ним.

Прочие запахи тут же стали не слышны за ароматом спелых яблок. Наверное, именно так пахло лето.

– Вовсе я не терялся, – фыркнул бард. – Это остальные куда-то подевались. Не могу никого найти.

– Может, вы плохо искали? – Ллиун с улыбкой склонила голову набок, отчего вид её стал озорным.

– Ты никого не видела? – Элмерик подозрительно прищурился: говорили, что младшие ши любят дурить людям голову, но на вопросы отвечают, если спросить прямо.

– Кого не видела? – Яблоневая дева выбежала и пошла прямо перед ним, спиной вперёд.

Казалось, её ничуть не заботило, что она совсем не видит дороги. А может, ей и не нужны были глаза, чтобы чувствовать направление? По крайней мере, камни и ветки, встречавшиеся на пути, Ллиун успешно обходила или перепрыгивала, подбирая юбки выше колен.

– Ну, чародеев с мельницы.

Лианнан ши остановилась и выставила руку так, что Элмерик едва не наткнулся на её ладонь.

– Нет, вы не понимаете. – Дева коснулась его груди прямо напротив сердца, и зрачки её вспыхнули яркой весенней зеленью. – Я спрашиваю не просто так. Кого вы ищете? Кого хотите увидеть? Кто из них вам на самом деле нужен? Не говорите, что все разом. Знаю, что каждый из них занимает какое-то место в вашей душе, но это отнюдь не равные части.

– Не стану спорить. – Бард лишь теперь с удивлением обнаружил, что лианнан ши была почти одного с ним роста. Там, в снегах, она казалась намного ниже – видать, из-за стройности, граничащей с худобой. Кстати, на её тонких запястьях больше не было и следа колдовской нити. – Но какое отношение это имеет к тому, что все исчезли?

– Маленький чаропевец грустит, – пропела Ллиун, обнажив острые зубы. Милый облик яблоневой девы сразу стал хищным, и бард едва нашёл в себе силы не отшатнуться. – Он жалеет себя, да? Никого больше не хочет пускать в своё сердце?

– Что за глупости ты говоришь?! – вспыхнул Элмерик.

В его словах было больше злости, чем он хотел показать.

– Если маленький чаропевец не хочет слушать лианнан ши, может, он послушает себя? Откуда взялась эта злоба? Помнится, раньше её не было. Это из-за горя?

– Мы не настолько хорошо знакомы, чтобы ты могла судить, – буркнул бард. – Может, я всегда таким был.

Ллиун покачала головой. Порыв ветра отбросил назад её светлые волосы, являя взгляду острые, как у всех эльфов, уши, украшенные серьгами в форме серебристых яблоневых цветов и листьев. Руку она не отняла, и от её прикосновения Элмерик чувствовал, как в груди зарождается приятное тепло.

– Спросите себя, – повторила она. – Лучшего ответа вам никто не даст.

Они стояли друг напротив друга, и бард не в силах был отвести взгляд от её зелёных глаз – слишком проницательных, видящих его насквозь. Ллиун словно поймала его в крепкие сети и удерживала, не давая ни отойти, ни приблизиться. Опасности в том не было: Элмерик откуда-то знал, что яблоневая дева не причинит ему вреда и отпустит, если он попросит. Но бард вовсе не спешил освободиться, прислушиваясь к странным ощущениям. Тепло, зародившееся в груди, разливалось по всему телу, разбегалось колкими мурашками, заставляло дышать чаще, окрашивало румянцем щёки, порождая огонь страсти в крови и стыдливое смущение, а вдобавок – желание жить. Элмерик понял, как именно лианнан ши заманивают своих жертв и почему люди идут следом не ропща, с улыбкой на устах, а даже когда умирают, то не чувствуют страха и боли. Только радость.

– Я не смогла полностью исцелить ваше тело тогда. И душу тоже не смогу. – Лианнан ши вздохнула. – Но подарить временное облегчение вполне в моих силах. Дальше же маленький чаропевец должен будет помочь себе сам.

– Но как? – едва шевельнув губами, шепнул Элмерик. – Я не понимаю…

– Нет снадобья, способного мгновенно склеить разбитое сердце или вернуть утраченное доверие. Или сделать так, чтобы ничего этого не случалось вовсе, – с грустью произнесла Ллиун, и яркая зелень её глаз потемнела до цвета тёмного изумруда. – Но время течёт, и вода точит камень: песчинка за песчинкой. Не корите себя и не ищите оправданий. Прошлое уже случилось – этого не изменить. Но рано или поздно оно превратится просто в память, потому что ничто не вечно под луной. Ни горе, ни счастье, ни лето…