Алан Чароит - Время испытаний

Элмерик сжал кулаки. Каким наивным дурачком он был! Брендалин и лгать не пришлось – всё, что ей было нужно, он додумал сам.

– Ну конечно! А то, что рассказал тебе Лисандр, – непреложная истина! – Он скрипнул зубами от ярости.

– Вообще-то, я никогда его не видела. – Девушка поджала губы. – И только недавно начала слышать его голос. Но всё, что было нужно, я узнала от матери. Так что, отдашь мне веретено? В знак нашей прежней дружбы и любви…

– Нет. – Бард качнул головой. – Не знаю, зачем оно тебе, да и ты вряд ли скажешь. Но я тебе больше ничего не отдам.

Где-то высоко над головой послышался крик хищной птицы, и Брендалин глянула в небо.

– Опять он! – Эльфийка топнула ногой. – Не сны, а перекрёсток всех дорог…

Элмерик задрал голову, но увидел лишь чёрную точку, в очертаниях которой смутно угадывался птичий силуэт.

– Кто это?

– Сноходец, кто же ещё! – фыркнула Брендалин. – Это тебе нужны ритуалы, чтобы прийти сюда, а некоторые рождаются с даром и ходят в чужие сны, как к себе домой. Небось, за тобой надзирателя послали.

– Ничего не понимаю. Какого ещё надзирателя? Кто послал?

– Наставник твой, кто же ещё! Ты что, не узнал эту птичку? – Эльфийка криво усмехнулась. – Это же Шон О`Шэннон, правое крыло Белого Сокола, принц Неблагого двора, рыцарь Сентября и прочее, и прочее. Он может присниться кому угодно, в любом облике. Может наслать кошмар или избавить от кошмара. Представляешь, какую власть это ему даёт? Он мог бы владеть королевством людей, если бы захотел. Или отвоевать себе земли в Волшебной стране – даже то, что он лишь наполовину эльф, не помешало бы ему править. Но вместо этого он влачит жалкое существование и выполняет любые прихоти командира – какая нелепая судьба! Знаешь, почему он никогда не снимает маску? Потому что уродлив, как жаба!

– Не тебе судить о том, чего ты не видела, дочь Алисандры, – ледяным голосом сказал рыцарь Сентября, тенью вырастая за её спиной. – Оставь в покое этого парня, и всех нас заодно. Иначе ты вскоре узнаешь, какие кошмары я могу насылать.

– Этот дурачок сам ко мне прибежал! – Брендалин, не оборачиваясь, вздёрнула подбородок. – Пускай остаётся. Мне пригодятся слуги.

Элмерик вдруг понял, что ей страшно, но эльфийка скорее умрёт, чем признается в этом. В воздухе пахло, как перед грозой. Все колокольчики фальшиво зазвенели – так, что барду захотелось зажать уши. А через миг наступила оглушительная тишина.

– Ты сильнее. – Брендалин побледнела, её дыхание сбилось. – Что ж, тем хуже для меня. Скажи: а моя мать громко кричала во сне, когда ты её мучил?

– Я её и пальцем не тронул, – сказал Шон, и бард каким-то внутренним чутьём понял, что тот не врёт.

– Ещё скажи, она сама себя извела… Лжец! – Брендалин резко развернулась, и яростный порыв ветра взметнул её волосы. – Ты не один из нас. Сказанная ложь не выжжет тебя изнутри, не оставит неизгладимого следа на коже. Я не верю ни единому твоему слову, получеловек!

Тёмные глаза сноходца стали почти чёрными.

– Алисандра умела ходить дорогами снов. – Голос рыцаря Сентября был спокойным, но глубокая складка между бровей выдавала скрытое раздражение. – После того, как её лишили магии, только этот путь остался ей открыт, и то не в полной мере. Мы часто виделись и разговаривали, пока сны не начали сводить её с ума… Но я тут ни при чём.

Брендалин закрыла уши ладонями:

– Я ничего не хочу слышать! Это всё неправда! Ненавижу Соколиный отряд! И Белого Сокола ненавижу! И рыжего мальчишку! А тебя, сноходец, больше всех!

Шон пожал плечами и глянул на Элмерика так, будто только что заметил его:

– Идём. Тебе здесь не место.

– Что вы все заладили «не место, не место»! – буркнул бард больше из чистого упрямства. – Я сам не знаю, где моё место! И не хочу, чтобы кто-то указывал мне, как жить!

– Желаешь остаться с ней? – Рыцарь Сентября кивнул на эльфийку (та, склонившись к земле, пыталась расшевелить грустно поникшие колокольчики). – Это можно устроить. Отдай ей веретено – и ты не сможешь найти обратную дорогу, даже если пойдёшь по моим следам. Проснёшься уже в её владениях. Люди, которые прислуживают эльфам, получают от своих господ в подарок долгую жизнь. Заманчиво, правда? Может, у тебя даже будут несложные обязанности – ты ведь можешь играть музыку на пирах. Лет через триста ты ей надоешь, и тебя вышвырнут вон, как сломанную вещь. Ты очнёшься дряхлым стариком, все твои друзья будут давно мертвы, и ты сам тоже вскорости обратишься в прах. Многие считают, что это невысокая плата за сотни лет жизни в волшебной стране. Не мне их судить, не мне указывать. Это твоя судьба. Решай, бард.