Владимир Хачатуров - Два гонца из кондратьева ларца. В чертогах мегаполиса

– Идите, идите, сударь, вдруг в другом месте вам улыбнется удача наткнуться на простофилю…

Посетитель не реагирует на напутствие, притворяясь глухим. Дверь закрывается за ним с издевательским звоном.

– Развелось холявщиков! – ворчит хозяин. – Застрахуют свои жизни на миллионы и ходят – дураков ищут, которые их жизни по неосторожности лишат. Кровь у него, видите ли, дурная завелась… Бесстыжесть и алчность у вас завелась!

– Вы полагаете, кровь от них не дурнеет? – подсказываю я Стасу умный вопрос по существу.

– Еще как! Вот у меня сосед… Так он как застраховался, так окончательно сдурел! Но только в обратную сторону: решил пережить всех своих наследников. Хренушки, говорил, им, а не мои миллионы. Только и делал, что за здоровьем своим следил, в барокамере спал, диету соблюдал. А намедни вдруг взял и помер. Ни с того ни с сего. От шальной пули…

– Ни с того ни с сего даже мухи не мрут, – авторитетно замечает Стас, пытаясь ущипнуть пушок над верхней губой.

– Значит, сглазили, – думает вслух парикмахер. – Шурин мой ненормальный как узнал про соседа, так чуть не почернел от зависти.

– Тоже застрахованный?

– Если бы! А то чистый идиот! Вбил себе в башку, что после смерти каждый живет так, как ему всегда хотелось, как мечталось, но не удалось. Говорит, смерть – это просто способ транспортировки из призрачной действительности в реальность мечты, которая будто бы и есть рай…

– Рай – практически такой же мир, как этот, с той только разницей, что там правят всякого рода возвышенности вроде угрызений совести и душевной боли, – нашептываю я Стасу просветительские истины, но голос мой тонет в утомительной однозвучности вновь ожившего колокольчика. И кого там к нам нелегкая несет?

Нелегкая принесла дебелого мужика, облаченного в полицейскую форму. Судя по чисто выбритой внешности и аккуратной стрижке, не по личной надобности он сюда заявился.

– Гражданин, это не ваша машина там припаркована? – вперивается он в Стаса подозрительным оком. Да не одним, – обоими.

– Где – «там»?

– А тут вот, возле этой самой парикмахерской… Ой, а что это у вас на голове?

– Косметический чепчик, – гордо сообщает парикмахер. И подло добавляет: – Таинство превращения заурядного шатена в эксклюзивного блондина не терпит публичности!

– Шатена, – бормочет в задумчивости служивый – в блондина… Вы что, шатен?

– Был им, – признается Стас. – До недавних пор…

– До каких недавних? – настораживается мент окончательно.

Парикмахер словно бы невзначай врубает радио, которое и докладывает – до каких.

– Руки! – полез мент за пистолетом в кобуру и что-то надолго в ней задержался. То ли кобура не по размеру велика для его пистолета, то ли пистолет чрезмерно мал для такой кобуры…

– Ну вот, – вздыхает Стас, подмигивая парикмахеру, – опять: руки вверх, ноги вниз… Спорим, у него патроны ненастоящие?

– А на что? – спросил парикмахер, опасливо косясь на обоих: и на мента, и на клиента.

Стас задумался. С виду. На самом деле тупо застыл, ожидая от меня спасительной подсказки – на что ему пари держать. Я не стал спешить с подсказкой, пусть помучается…

Тем временем мент, наконец, извлек из недр кобуры свое табельное имущество и повторил уставное заклинание:

– Руки!

– Дались вам эти руки! – возмутился Стас. – Чуть что, сразу «руки». Может, для разнообразия сначала документы проверишь?

– Не беспокойся, проверю. Но сначала – руки! – стоит на своем страж порядка.

– Ладно, – соглашается Стас. – Уговорил. Вот тебе руки. Что дальше?

Полицейский нашарил у себя на поясе наручники, отстегнул и кинул их Стасу. Стас недоуменно воззрился на пойманный им предмет.

– Это еще зачем? Я в такие игры ни с ментами, ни с парикмахерами не играю. Только с бабами…

– Ты кого, гад, пидо… гейем назвал?! – завелся вдруг с пол-оборота служивый.

– Нас, – подсказал парикмахер.

– Вас? А-а… А я думал – меня…

– Ну вот и разобрались: ху из ху, – молвил Стас, передавая наручники парикмахеру. – Так что я, пожалуй, пойду. Не буду вам мешать. Приятных вам содомских развлечений. Чепчик вышлю по почте…

– Стой, стрелять буду!

– В меня? – изумляется Стас. – Не попадешь…

Мент стреляет. В лоб парикмахера впивается детская стрелка-присоска. Парикмахер охает и валится навзничь.

– Ну, в бою – не в бою, – бормочет Стас, взирая на распластавшееся на полу тело, – но почти от огнестрела. Как заказывал…

– Да это он от испуга, – окстится служивый. – Сейчас пройдет…