Владимир Микульский - Незаконнорожденный. Посольство в преисподнюю

А на противоположной стороне ущелья четверо мужчин стояли напротив друг друга.

– Что ж, давай знакомиться, – вздохнув, сказал Хутрап и представил скандинава и Набонасара.

– Адад, – просто назвался ассириец, – мой отряд немного будет идти с вами, если не возражаете. Назад мы не можем, остается идти только вперед…

– Это была та девушка из народа воды, про которую ты рассказывал? – немного позже, когда объединенный караван покинул берег Каруна, спросил скандинава Хутрап.

Тот сумрачно кивнул головой.

– Исключительная красавица. Теперь я понимаю, почему чары Энинрис на тебя не действовали. Ведь она не раз пыталась поймать тебя на крючок, разве ты этого не замечал? Но ей далеко до девушки народа воды.

– Ильэ, ее звали Ильэ, – тихо сказал скандинав, – она и мертвая помогла мне…

В этот день на ночевку остановились очень рано. Надо было накормить и напоить уставших донельзя коней. Им здорово досталось за время осады в горном лесу. Они заметно отощали. и с трудом перенесли недостаток воды. Правда, упорный скандинав хотел организовать погоню за Иранной, и Хутрапу с трудом удалось отговорить его от этой безнадежной затеи. Уж слишком большое расстояние пролегло между ней и караваном.

– За десять дней надо дойти до Аншана, – за ужином сказал Хутрап и пояснил: – как раз в этот день будут рассматриваться претензии претендентов на престол.

– Быть может, нам удастся доказать, что завещание обманом похитили у нас? – спросил Набонасар.

Хутрап пожал плечами и ничего не ответил.

Караван шел горными тропами не сбавляя ход. Им везло. За все время не было ни одного дождя, камнепада, обвала или чего-то подобного, что могло бы задержать в дороге. И вечером через девять, а не через десять дней, они подошли к окружающему Аншан огромному валу на длину полета стрелы длиной. День назад Адад увел своих людей, сказав, что ему надо в другую сторону. С ним тепло распрощались. Бывшие с ним воины оказались неплохими ребятами, простыми и бесхитростными.

А остатки каравана, полтора десятка человек, из всех даров царя Вавилона Далик-илишу сохранив лишь одного персидского скакуна, направились прямиком ко дворцу Пели. Их сразу же, не дав умыться и поесть, провели в зал приемов.

Пели, высокий худой мужчина лет тридцати пяти с волевым резко очерченным лицом, немного задержавшись, вышел к ожидающим людям. Хутрап опустился на колени, не сводя напряженного взгляда с лица Пели. Пели, едва завидев Хутрапа, широко улыбнулся и, стремительно направившись к нему, поднял его с колен.

– Позволь, господин поднести тебе подарок от могучего царя Вавилона Далик-илишу, вот этого прекрасного арабского скакуна, – нараспев сказал Хутрап, отступая на шаг и указывая на жеребца, – и прошу наказать меня, недостойного, за то, что я не сумел сберечь другие его не менее ценные дары. И мне не удалось сберечь завещание, отправленное со мной. Его обманом похитили у меня.

И Хутрап опустил голову.

– Ты будешь наказан за это! – сурово сдвинул брови Пели, и добавил: – сейчас твоих людей вместе с тобой отведут на отдых, а я подумаю, как наказать тебя! Подробности расскажешь завтра, после оглашения завещания. Тебе и им, – он указал на скандинава и Набонасара, – быть на нем обязательно. И подумай, как будешь доказывать, что завещание вез для меня!

Хотя голос Пели звучал грозно, скандинав готов был поклясться, что Пели распирает от неожиданной радости. И эта радость иногда забивала напускную строгость.

Хутрап, понурил голову. Подбежали слуги и сопроводили его и его спутников в отведенные им покои.

Впервые за много времени скандинаву предстояло нормально поесть, смыть грязь горных дорог и лечь спать не на камни, а на мягкий матрас в большой кровати под балдахином, укрывшим от ночных кровососов. Однако прежде надо было подумать о том, как вырвать из рук Энпилухана свиток с завещанием. Скандинав отправился с этим вопросом посоветоваться прежде к Набонасару. Оказалось, что и того же гложут те же мысли, но и он ничего не мог придумать. Они вдвоем отправились в покои Хутрапа, однако слуги не допустили их.

– Приказано не беспокоить, – был их единственный ответ.

Скандинав готов был силой пробиться к Хутрапу, но Набонасар отговорил его.

– Он, видимо, переживает неудачу, поэтому никого не желает видеть, – сказал он, – нам остается самим подумать, что можно предпринять.

– Напасть на Энпилухана, что ли? – в отчаянии предложил скандинав.