Владимир Микульский - Незаконнорожденный. Посольство в преисподнюю

С этими словами она пустила коня вскачь по направлению к мосту. Следом помчались три десятка всадников сопровождения.

Скандинав и Набонасар, словно оглушенные, смотрели друг на друга, не веря в то, что юная красавица, с которой они провели рядом много времени, делили еду и питье, защищали и вместе прошли через опасности пути, оказалась не той беззащитной девушкой, за которую выдавала себя, а ловким жестоким шпионом, обманом проникшим в караван. Хутрап же, за все это время не произнесший ни слова, отошел в сторону и закрыл лицо руками. Его плечи затряслись.

– Не печалься! На том или на этом свете она получит свое! Предательство никогда не проходит безнаказанно! – сказал скандинав, подходя к Хутрапу и успокаивающе положив руку ему на плечо.

Хутрап отнял руки от лица и взглянул на скандинава. И того настолько поразило выражение лица посла, что он опешил. Плечи Хутрапа содрогались не от рыданий: он смеялся, хохотал, как безумный!

Вскоре со стороны моста потянуло дымом и вверх взметнулись языки пламени. Сухой мост горел, как факел, выбрасывая в небо снопы веселых искр. Весь этот день не последовало ни одной атаки на остатки каравана. Похоже было, что оставшиеся аккадцы просто решили отдохнуть. Правда, осталось их не так и много, с учетом потерь к этому времени и тех, кто отправился в качестве эскорта для Иранны, всего человек двадцать. Но с поддержкой от охраны моста, которым больше нечего было охранять, их набиралось немногим менее сотни человек, по пять на каждого из людей, оставшихся от каравана.

Люди в лесу готовились к завершающему сражению. Бесполезные луки были отложены в сторону – для них не было стрел. К этому моменту и все стрелы, выпущенные осаждающими их аккадцами, были уже пущены в дело. Оставалось сражаться только в ближнем бою. Скандинав разбил людей на две одинаковые самостоятельные группы. Первая под его руководством должна была встретить противника на окраине леса и, понемногу отступая, увлечь его за собой. Вторая под руководством Набонасара должна была сидеть в засаде, пропустить мимо себя нападающих аккадцев и ударить по ним сзади.

Солнце уже клонилось на закат, когда аккадцы снова завертели карусель, мчась по большому кругу на конях, горяча их и готовясь к одновременному нападению на караван. Вот круг из почти сотни всадников разомкнулся, и они, разом повернув коней, направили их в сторону леса. Они мчались, размахивая мечами и что-то громко крича. Никто из них не оглядывался назад, а зря. Потому что в это время за их спинами появился отряд человек в пятьдесят вооруженных всадников, который спустился с гор по той же тропинке, по которой пришел сюда караван, развернулся в боевую цепь и зашел за спины атакующим аккадцам и их приспешникам эламцам. Появившиеся люди были одеты в одежды, резко отличающиеся от аккадских или эламских. По ним никак нельзя было определить, к какой стране или городу принадлежат их обладатели. Однако они все, как на подбор, были массивными и крепкими молодыми людьми, наподобие Набонасара, и быстро догоняли аккадцев сзади. Свистнули стрелы. Часть аккадцев и их приспешников грянула на землю с лошадей со стрелами в спине. Многие из них в попытке сообразить, откуда прилетели стрелы, закружили на месте. Некоторые еще продолжали мчаться в атаку на скрывающиеся в лесу остатки каравана.

В итоге ряды аккадцев и их союзников расстроились, в наступившей неразберихе никто ничего не мог понять. Тем временем, успев выпустить еще по стреле, появившийся отряд врубился в мечущихся аккадцев и их приспешников и, разрезав их на две части, словно горячий нож масло, навалился на одну из частей, избивая ее. Вторая часть, в которой оказался кто-то из командиров, быстро пришла в себя и устремилась на помощь первой. Но в схватку вступили защитники леса, быстро сообразившие что к чему, оседлавшие оставшихся коней и ударившие со стороны леса во фланг второй части. Рубка продолжалась недолго. Аккадцы и их приспешники, окончательно потеряв управление, сначала бестолково метались по долине от сожженного моста до леса, повсюду попадая под стрелы и мечи, а затем бросились врассыпную, уж думая не о сопротивлении, а о спасении собственной жизни, став легкой добычей победителей. Лишь единицам из них удалось уйти, тем, кто сообразил в самый первый момент сражения направить коня в сторону тропы, ведущей обратно в Сусан. Все остальные или легли на поле боя, или, оттесненные к обрыву, бросились с крутого берега в бушующие воды реки и погибли, разбившись о камни или утонув в стремнине.