Митро Брат - Создатель миров (гпбо)

Снова вспышка: он внимательно смотрел на него. «Ты боишься этого? Тогда у тебя только один выход – убить меня прямо сейчас».

– Он сошел с ума! – мотая головой, крикнул Илья, выгоняя наваждение из головы. – Мой брат-близнец. Он погиб два года назад. Несчастный случай. Эксперимент вышел из-под контроля.

Илья опустил голову на грудь, чтоб перевести дух и не смотреть на врачей.

– Вы чувствуете свою вину за его смерть? – давил главный.

– Я пытался его спасти. Но ничего нельзя было сделать…– на скулах Ильи медленно ходили желваки.

– И именно поэтому вы впали в депрессию и стали отождествлять себя с умершим братом! – не унимался очкарик.

– Да…

– Но теперь, после проведенной интенсивной терапии, вы себя чувствуете лучше?

– Намного! – выкрикнул Илья, но тут же осекся. – Я – Лука Вознесенцев. Я осознал, что под воздействием психологической травмы… – выдавливал из себя Илья, – стал считать себя…

– Кем?

Этот хренов очкарик всячески пытался вывести пациента из себя.

– Иль-ей… мо-им братом-близнецом, – у Ильи все кипело внутри. Еще пара этих мерзких вопросов и он вцепится очкарику в горло. Эта мразь только и ждет срыва…

«Не дождешься, гадина».

– Ну что ж, господин Вознесенцев. Лу-ка (!) Вознесенцев, – сделав акцент на имени, надменно резюмировал очкарик. – Надеемся, лечение пошло на пользу. Но мы за вами будем пристально следить. Ради вашего же блага.

Илья качнул головой в согласии. Но желваки продолжали двигаться.

На выходе из больницы его встречала Зоя.

Они обнялись.

– Спасибо тебе, помощница. Ты меня выручила. Я все им рассказал, как ты говорила. И это сработало, – Илья усталым взглядом, но с благодарностью смотрел на подругу.

– А ты действительно ничего не помнишь? – Зоя аккуратно гладила его руку.

– Я разберусь со всем этим. Обещаю, – его лицо выражало решительность.

– Не нужно туда возвращаться, пожалуйста, Лука…

– Не называй меня так, – прервал ее Илья.

– Хорошо, хорошо…– она начинала плакать.

– Не надо, Зоя. Ты ни в чем не виновата. Со мной что-то случилось. Я должен разобраться…

– Я поеду с тобой! – перечила Зоя.

– Нет! Я поеду один. Я сказал. А ты… будет лучше… прикрывай меня здесь. Я вернусь совсем скоро. Обещаю!

Ветер, с воем дующий сквозь скалы, напоминал об осени. Здесь было не уютно. Совсем не так, как несколько месяцев назад. Но Илья должен был вернуться сюда, чтоб разобраться во всем.

Вот она, эта стена. Холодная, влажная. Илья трогал знакомый стык трех плит. Он уже почти зарос мхом, но все же было заметно, что здесь ковырялись. А вот и дыра в кустах, куда провалился Илья.

Он аккуратно спустился вниз. Включил фонарь. Да, та самая ровная смычка гранитных мегалитов.

Внимательно прощупав весь филигранно подогнанный шов, Илья не нашел того самого стеклянного уголка. Вместо него из стыка торчал кончик сосновой ветки.

Илья долбанул кулаком о гранит. Комок подступал к горлу. Он уронил лоб на кулак, прижатый к холодному камню.

– Не дождетесь. Я не сумасшедший. Я знаю, кто я!

Грудь переполняла злоба. И Илья просто зарычал нечеловеческим голосом. Эхо разнесло его отчаянный вопль.

– Я во всем разберусь! Я все узнаю! Братик… – Илья захохотал как безумный. – Откуда ты взялся? Я тебя найду! Я взорву эту гору к чертовой матери! Я верну все как было.

Илья неслышно заплакал. Его тело содрогалось. Взгляд упал на кончик сосновой ветки, застрявший между гранитными плитами.

Лета была завсегдатаем светового бара, где она неизменно (как и везде) примечала логотип их городского сообщества: веточка сосны, выглядывающая как бы из-за угла, схематично изображенного простой черной линией. Она любила трогать этот рифленый контур, прилетая сюда выпить коктейльчика после трудового оцепенения. Оцепенение – это когда приходилось швартовать свое сознание к искусственному интеллекту ИИ, чтобы тот мог поймать в рое фантазий нестандартные идеи и решения мозга. Нет, это отнюдь не нудное занятие. Лета с удовольствием купалась в собственных иллюзиях. Некоторые особенно будоражили мониторы ИИ, и он что-то явно оттуда выуживал. Особенно ей нравилось представлять встречу с Живым. Ей никогда не приходилось с ними пересекаться, но ей казалось, что она уже когда-то их знала. Прикосновение Живого к ее голографическому образу. Это что-то вроде электрической сетки с колючими импульсами по всей поверхности. Колючки (вот точно такие же, как у веточки сосны на логотипе) волной пробегают по голограмме. И приводят к легкому сбою в 3D изображении. Электронная рябь – это приятно.