Петр Ингвин - Зимопись. Книга четвертая. Как я был номеном

Из-за развесистых деревьев вышли старые знакомые, в руках – луки, мечи и брыкавшийся Кудряш с зажатым ртом.

– Говорили же тебе, дед, – скучно бросил Никодим, возглавлявший отряд, – не лезь не в свое дело.

Я виновато глядел на царевну. Не будь ее рядом – прорвался бы в сады и был таков, вопреки и невзирая. Но она, царевна, была.

Нас быстро обыскали, связали руки и заткнули рты. Кричать, пока была возможность, я не рискнул. Дед и мальчик не кричали – значит, никто нас здесь не услышит. Рисковать жизнью не стоило.

– Разленились вояки. Не передай они присмотр сельским, уплыл бы не только меч. – Никодим перевел взгляд на нас с Марианной. – Нам это на руку. Старика с мальцом хватятся нескоро.

Позади меня что-то произошло. Внезапная сумятица, вскрик, смачная ругань, стук отпущенной тетивы, снова вскрик. Один из Никодимовских бойцов вынес на обозрение Кудряша. В спине у мальчика торчала стрела.

– Убег бы. Пришлось. – Он равнодушно перевалил трупик через плечо.

По усам и бороде деда Пафнутия покатились слезы. Вытянув вперед связанные руки, он кинулся на убийцу.

Никодим ударил старика мечом по затылку – не острым ребром, а плашмя. Дед Пафнутий завалился вбок.

– Уходим, – сказал Никодим.

Деда попытались поднять.

– А он это, того, – боец показательно скрестил на груди руки, – окочурился.

Никодим ругнулся.

– Тела оставлять нельзя. Старика тоже тащите, здесь должны думать, что он и мальчишка живы и что их куда-то нелегкая занесла.

Он подал знак, и кто-то из команды первым отправился в обратную сторону – бесшумно, незаметно, как опытный разведчик. Убедившись, что все в порядке, за ним так же осторожно, короткими перебежками, последовали остальные. Дважды все надолго залегали, сливаясь с землей. Меня с царевной и трупы несли без церемоний, иногда волокли по земле, чаще перекидывали через плечо или по двое держали на весу за руки и ноги. Пока шли садами, мне и Марианне дозволялось идти самостоятельно, нас просто направляли грубыми толчками и постоянно пихали в спины с требованием пошевеливаться. Заставу мы обогнули без проблем, оттуда никто не глядел ни назад, ни по сторонам. Должно быть, там предпочитали, чтобы люди и деньги приходили сами, по главной дороге. После садов отряд оказался в густом лесу, откуда через некоторое время пробрался на берег. Здесь все повеселели.

– Может, по течению назад? – предложил Никодиму мужик, который нес на плече Кудряша.

Несколько человек кивнули. Чувствовалось, что отвечать за гибель мальчика и деда команда желанием не горит. А возможность такого ответа витала в воздухе. Мне вспомнились казненные. Если так наказывают нарушителей порядка вроде наших похитителей, то я двумя руками за такую справедливость. Как говорят аллехвалинцы, если сознательно плюешь на общество – оно обязано ответить тем же, причем так, чтоб другим неповадно было.

– Там нас видели, – не согласился командир. – Когда этих хватятся, мы должны быть далеко и ни при чем. До порогов осталась пара часов тяги.

Нас переправили через высокий борт на занозистую палубу. На поперечине единственной мачты висел свернутый парус, тяжелый и заставивший поежиться: а если сверзится? В трюм вел прикрытый крышкой широкий лаз, а палубу от начала до конца перечеркивали скамьи с упорами для ног. С обеих сторон к скамьям прилагалось по закрепленному в уключинах веслу, каждое в прошлой жизни было высоким деревом. С мачты спускались канаты непонятного назначения. Пахло сыростью.

Нас кинули на палубу, словно мы были дровами. Трупы Никодимовская братва завалила камнями на дне реки – не найти, если не знать, где искать. Когда все было готово, команда в несколько рывков столкнула судно на воду и взялась за канаты, тянувшиеся с борта челна. Пристраивая лямку через плечо, кто-то ныл:

– И чего не дадут голытьбе подработать? Прежний конязь разрешал.

– Тянем сами, а поборы почти не изменились, – поддержал еще кто-то.

Им ответил другой, более старый голос:

– Бурлаки не носили оружия, им было запрещено, и однажды кто-то увез работяг. Теперь тут с этим строго.

На борту осталось двое – Никодим и еще один, которого я определил как главного помощника.

– Товар или развлечение? – Никодим указал помощнику на царевну. – Проверь.

Тот полез к ней руками. Марианна дергалась, вертелась, пиналась и мычала. После непродолжительной борьбы, для царевны заранее обреченной на поражение, помощник обернулся к главарю: