Алексей Мошков - Добравшись до горы

– Эй, парень! – услышал он позади себя и очень удивился, а обернувшись, увидел худенького большеглазого паренька, снаряженного как заправский и отнюдь не бедный путешественник.

– Добрый день! – вежливо поздоровался Клаус.

– И тебе не хворать! – откликнулся паренек. – Далеко путь держишь?

Дровосек не умел врать и не любил, но, сам не зная почему, ответил уклончиво:

– Неблизко, – и тут же почтительно осведомился: – А вы, господин?

– Не твоего ума дело! – отрезал тот.

– Как скажете, господин.

«Господин» фыркнул и ускорил шаг, обогнав дровосека. Тот пожал плечами и тоже продолжил путь. Клаус догадывался, что сильнее своего неожиданного попутчика, и ноги у него длиннее. Ему ничего не стоило догнать грубияна, но он не стал этого делать. Хочется этому добротно одетому и снаряженному господину шагать впереди – пусть шагает. Рано или поздно утомится и отстанет. А жаль, симпатичный вроде паренек, вдвоем им было бы веселее коротать путь. Во всяком случае, покуда их дороги не разойдутся. Чтобы как-то выразить обуревавшие его чувства, Клаус начал высвистывать песенку птицелова, одновременно и веселую, и грустную. Песенка неожиданно подействовала, хотя юный дровосек на это и не рассчитывал. Незнакомец не обернулся, но замедлил шаг и вскоре поравнялся с Клаусом.

И тут произошло неожиданное. Нога везунчика по фамилии Берг вдруг подвернулась и соскользнула с камня, на который он только что так ловко перепрыгнул. Клаус и ахнуть не успел, как самым нелепым образом завалился между двумя валунами. Самое обидное, что он при этом застрял, а когда попытался освободиться, то провалился еще глубже. Положение – глупее не придумаешь. Здоровенный парень торчит в щели и, как перевернутая черепаха, беспомощно сучит лапками, не в силах обрести опору. Клаус понимал, что выглядит смешно, и потому не удивился, услышав звонкий, заливистый смех. Повернув голову, он увидел своего невольного попутчика. Расставив ноги между валунами, тот смотрел вниз и давился хохотом.

– Вместо того чтобы смеяться, мой господин, – пробурчал Клаус, – лучше бы помогли мне.

– Успеется, – выдохнул тот. – Не мешай мне получать удовольствие.

Юному дровосеку не оставалось ничего другого, кроме как ждать, когда смешливый господин вдоволь потешится над беспомощностью простолюдина. Наконец хохот стих. Послышался шорох, скрип кожаных башмаков по гальке, и в руки Клауса ткнулось что-то шершавое.

– Держи веревку, дубина стоеросовая, – проворчал незнакомец. – Под ноги надо было смотреть. Тащи теперь тебя, орясину.

Дровосек крепко вцепился в веревочную петлю. Последовало несколько довольно сильных рывков, и Клаус вдруг почувствовал, что свободен. Он кое-как поднялся, отряхивая с себя приставшие чешуйки лишайника и прочего сора, затем подобрал свой лук и колчан. Освободитель ждал его на одном из валунов, деловито сматывая веревку. Только теперь дровосек как следует разглядел своего избавителя. Парень он был симпатичный, пожалуй, даже слишком. Над таким в компании друзей Клауса Берга наверняка подшучивали бы. Ему бы пришлось изо всех сил доказывать, что он мужчина, а не девчонка в штанах. Не будь этот нахальный незнакомец из господ, юный дровосек накостылял бы ему по шее, чтобы неповадно было смеяться над человеком, попавшим в беду.

– Благодарствуйте, господин! – с нарочитым подобострастием поклонился Клаус своему спасителю.

– Пустое! – отмахнулся тот. – Рта не разевай, когда по камням прыгаешь. Не было бы меня, как бы ты выбрался?

– Милостью Светлых Сил…

– Ну-ну! – усмехнулся паренек. – Ладно, потопали дальше! Так уж и быть, провожу тебя до выхода из этой лощинки.

– Не извольте беспокоиться, господин, – откликнулся дровосек. – Мы уж как-нибудь сами.

– Пошли-пошли.

Незнакомец ловко вскочил на ближайший валун и легко перепорхнул на следующий. Клаус посмотрел ему вслед и тоже вскарабкался на каменюку. После дурацкого падения он чувствовал: в нем словно что-то надломилось. Нет, руки, ноги, ребра – все было цело, но куда-то подевалась уверенность в своей неуязвимости перед невзгодами. Глядя, как смешливый господин скачет кузнечиком, Клаус вдруг впервые в своей жизни испытал самую настоящую неприязнь. Он привык к тому, что в городе люди, эльфы, гномы, гоблины и даже тролли мирно, без злобы и зависти сосуществуют друг с другом. Правда, были еще господа аристократы, знать. С ними юному дровосеку встречаться не приходилось. И теперь он был только рад этому: господа оказались существами пренеприятными.