Ксения Соломко - Дети предназначения

– Хорошо, что ведьмы рождаются не так часто и враждуют между собой. Если бы они объединили свою волю, этот мир бы не устоял.

У Шандо перед глазами проносились целые картины, пока он слушал мастера Иту. Но назойливые солнечные зайчики снова и снова скакали по его лицу. Он огляделся по сторонам и понял, что их пускает браслет девушки, сидевшей неподалёку. Сначала он видел только тёмную косу и руку, но потом она подвинулась, и он убедился, что именно её он заметил на второй день в обеденном зале – на форменной одежде девушки красовались узорчатые кожаные наплечники и пояс ха'асов.

В следующий раз они встретились на занятии по технике боя, где она, невысокая и крепкая, с лёгкостью отражала все удары утяжелённым деревянным мечом и тренировочным щитом. Под конец урока Шандо и остальные ученики наблюдали только за тем, как она отделывает одного соперника за другим.

– Чёрт, и откуда столько силы в таких маленьких ручонках? – задумчиво произнёс темноволосый парень, с которым Шандо тренировался несколько минут назад. В его внешности не было бы ничего выдающегося, если бы не запоминающийся взгляд глубоких серых глаз, необычайно внимательный и цепкий. Среднего роста, гибкий и ловкий, он и сам отлично управлялся со своим оружием, легко заставив Шандо отступить и отправив его копьё в непродолжительный полёт.

Улыбнувшись, Шандо протянул ладонь:

– Я Шандо, мастер летающего копья.

Парень рассмеялся.

– Ристаф.

Не успели они разнять рук, как мастер Ро Од вызвал Ристафа в центр зала. Девушка в ха'асских доспехах ждала, положив меч на плечо. Ро Од поставил их на разметке друг напротив друга и кивнул. Девушка начала кружить вокруг Ристафа, а тот поворачивался вслед за ней, всё время держа защиту, хотя при этом казался расслабленным и совершал минимум движений, экономя силы. Она несколько раз попыталась достать его резкими выпадами, но парень легко уворачивался, будто читая её мысли. Потом она попробовала внезапную атаку, описав мечом широкую дугу, которая снесла бы врагу голову, будь она в настоящем бою. Но Ристаф только присел и проводил деревянное лезвие щитом. Девушка наступала, вращая мечом, пытаясь подобраться под защиту Ристафа под разными углами, но тот, казалось, предугадывал каждый манёвр.

Наконец, когда ему, очевидно, надоели её безуспешные попытки, он неуловимым движением метнул свой щит прямо ей в лицо, отвлекая на защиту, а мечом одновременно ударил её оружие по ходу движения, как бы поддевая его под рукоять. Деревяшка вырвалась из руки девушки и пролетела прямо над головой Ро Ода, который, и глазом не моргнув, одобрительно ухмылялся. Ученики, наблюдавшие за поединком, ухнули. Ристаф коротко поклонился, отбросил упавшую на лицо прядь волос и пошёл сдавать снаряжение.

Вождь На’акри-Мах сидел на своём украшенном резьбой троне, водя ладонью по отполированному за многие годы подлокотнику из лунного эбена. Природа сплела тёмные и светлые линии этого редчайшего дерева в изящный узор, который останавливал на себе любой взгляд. Ветер вздымал белую ткань полога и купола шатра, и вождь уже чувствовал запах приближающегося дождя. Перед ним стояли двое его воинов, только что вернувшихся из разведки. Их лица были встревожены, но они молчали, ожидая, пока вождь обратится к ним.

Полог откинулся, и в шатер вошли старейшины-советники и жена На’акри-Маха. Они заняли свои места, и вождь обратился к воинам на ха’асском диалекте:

– Говорите.

– На’акри-Мах, вчера пропала одна из наших кобылиц. Мы нашли её сегодня в полудне езды отсюда. Она была обезумевшей, грызла свои ноги и бросилась на нас, когда мы подъехали ближе. Нам пришлось прервать её мучения.

Воин склонил голову. Лошади ха’асов были важной частью культуры и их верными товарищами. Лицо вождя потемнело, и жена встревоженно посмотрела на его суровый профиль. Та самая болезнь, которая, по слухам, появилась далеко на юге, очень быстро оказалась у них на пороге. На’акри-Мах поднял голову, тёмные глаза сверкнули, и он сказал:

– Ха’асы должны уйти дальше на север. Мы пойдём к Последним холмам. Мы – свободный народ и не будем, как бараны, ждать своей участи.

Ха’асы считали себя свободными, как лошади, и слово «свободный» в их языке звучало так же, как «лошадиный». Противопоставляя ха’асов баранам, На’акри-Мах с гордостью назвал их лошадиным народом.

С минуту старейшины негромко совещались, потом выразили своё одобрение, и воины отправились передать распоряжение вождя остальному племени. На’акри-Мах вытер со лба капельки пота и велел принести ему пергамент и чернила.