Наталья Соломко: Эй, кому тут нужен брат

Наталья Зоревна СОЛОМКО

Эй, кому тут нужен брат?

Рассказ

Славику было пятнадцать, и у него была собака: огромный черный пес по имени Кристобаль.

Пашке было тринадцать, и у него собаки не было. У него был брат: маленький рыжий Олега.

Славик и Пашка дружили. С детства. А Олега и Кристобаль были всегда при них, потому что - куда ж их девать? Это были "сопровождающие их лица".

Вот так они и жили вчетвером, и все было хорошо, пока однажды летом Славикова мама не достала три путевки в турлагерь.

Тут-то все и началось. Потому что Олегу в турлагерь не отпустили, мотивируя это тем, что он еще маленький.

Неделю Олега выревывал разрешение. Неделю то Славик, то Пашка рассказывали Олегиной маме (то есть она, конечно, была еще и Пашкиной мамой, но дело не в этом) о радостях походной жизни, живописуя, каким закаленным, загорелым и возмужавшим вернется ее младший сын назад.

- Если вернется... - говорила мама трагическим голосом.

- Да куда он денется! - восклицал Пашка, и они со Славиком принимались клясться, что они глаз не спустят с этого рыжего обормота!..

И вот, когда мама открыла рот, чтобы сказать долгожданное "да", вернулся из командировки папа - суровый рыжий майор. Мгновенно оценив обстановку, он скомандовал зычно:

- От-ставить!

Было ясно, что бой проигран. Пашка и Славик отступили.

- Перестань реветь! - велел папа-майор Олеге. - Ты мужчина, и ты поедешь в пионерский лагерь! Понял мою мысль? Кр-ругом арш!

Олега четко повернулся кругом и, маршируя, ушел в свою комнату. Там он лег на кровать и замочил слезами всю подушку. Пашка скорбно удалился на балкон. Мама тихо всхлипывала на кухне над тортом, который пекла поспешно, чтобы задобрить Олегу. Семейная трагедия была в разгаре. Не рыдали только Славик с майором.

- Детей надо воспитывать, - сурово пояснил Славику майор. - В каком роде войск собираешься служить?

- В артиллерии! - привычно отрапортовал Славик, ибо этот вопрос был знаком ему с детства.

- Похвально! - привычно одобрил майор. - Желаю успеха. Вольно. Можешь идти.

И Славик пошел. Было ясно, что, несмотря на похвальное пристрастие к артиллерии, воспитание Олеги ему не доверят.

На следующий день появилась желтая бумажка, на которой какой-то толстый мальчик дудел в трубу на фоне некрасиво нарисованного горизонта, а еще через три дня Славик и Пашка провожали Олегу к городскому саду, где, выстроившись в очередь, стояли разноцветные автобусы, украшенные флажками и картонными табличками с надписью: "ДЕТИ!"

Народу в саду было много, и, только смешавшись с толпой, Славик и Пашка вздохнули облегченно: провожать Олегу было запрещено им категорически!

- Не на войну уходит! - сказал майор. - Вернется через три недели. И нечего нюни распускать! Верно я говорю, Олег?

Олега кивнул сквозь набегающие слезы.

- Ну-ну, крепись, сын! И помни: ты - будущий офицер!

- Он, между прочим, клоуном хочет стать! - дерзко сказал Пашка.

Это была чистейшая правда: именно клоуном. Но отец уже решил давным-давно, кем будут его дети. Спорить с ним было опасно. Во всяком случае - сейчас. "Вот вырасту!.." - думал Пашка.

- Замолчи! - приказал отец. - Он будет офицером. А ты будешь не знаю чем! Вполне может быть, что и клоуном!

- А и хотя бы?! - снова надерзил Пашка.

- Молчать! А то никаких турлагерей тебе не будет!

И Пашка замолчал, откладывая все свое несогласие и все дерзости до той поры, когда вырастет. "Уж тогда-то я ему все, все скажу!.." - думал Пашка. А сейчас очень хотелось в турлагерь.

Провожать Олегу они, конечно, все равно пошли. Но провожали, прячась за заборами. Потому что отец стоял на балконе и наблюдал. И даже отойдя от дома довольно далеко, Пашка не решился выйти на открытое пространство и пойти рядом с братом. Олега был у отца любимцем, и, затосковав вдруг, майор вполне мог выбежать на балкон с биноклем, чтоб проводить сына прощальным дальнобойным взглядом, может быть даже застланным тщательно скрываемой ото всех слезой умиления... И о какой гнев испытал бы он в тот миг, обнаружив внезапно, что, несмотря на запрет, старший оболтус все-таки вышагивает рядом с будущим защитником отечества!..

Рядом с автобусами толпились мальчики, девочки и их родители, было шумно и, в общем, весело.

- Ну вот... - сосредоточенно сказал Славик.

- Да... - согласился Пашка.

Оба чувствовали себя предателями.

То есть, если разобраться, они ну совершенно ни в чем не были виноваты! Разве это не они так старались, уговаривая маму?.. А папу не поуговариваешь, это же ясно!.. Но вот стоит этот несчастный, отправляющийся в пионерский лагерь Олега, молчит и не смотрит... И Славик с Пашкой почему-то чувствуют себя предателями.