Наталья Соломко - Козел Галагуцкого

Наталья Зоревна СОЛОМКО

Козел Галагуцкого

Рассказ

Само собой, что в детстве Галагуцкий мечтал о собаке. Мне даже неловко об этом сообщать, потому что кто же о ней не мечтает?

Само собой, что родители Галагуцкого считали эту мечту глупой и ненужной, и Галагуцкий погибал от печали.

Нормальным детям говорили:

- Будешь хорошо учиться - будет собака.

Галагуцкий был отличником, и потому с ним разговаривали иначе:

- Будет собака - будешь плохо учиться!

Галагуцкий клялся, что этого не произойдет, но родители ему не верили.

Так и жил он, несчастный и одинокий, пока любимая бабушка не подарила ему козла.

Козел был юн. Собственно говоря, это был не козел, а козленок, и Галагуцкий полюбил его и дал ему гордое имя Джульбарс.

Так началась их дружба.

Галагуцкий лично занимался воспитанием Джульбарса. Он пас его на горе с красивым названием Нахаловка, он кормил его колбасой и конфетами, и через год благодарный козленок расцвел как яблоня и превратился в огромного сурового козла.

О, это был странный зверь, высокомерный и коварный! Людей он презирал и повиновался только Галагуцкому.

Родителям это не нравилось, родители ждали осени.

Осенью Джульбарса решили зарезать, но Галагуцкий - до сего момента ребенок тихий и послушный - восстал! Он увел друга в лес, к дальнему озеру, и три дня они жили там, как Робинзон и Пятница. Трех дней вполне хватило - родители раскаялись в недостойном своем намерении. Примирение было трогательным: все рыдали от счастья. А Джульбарс твердо, будто его вкопали, стоял посреди двора и смотрел сквозь людей.

Так они продолжали дружить.

По утрам козел провожал хозяина в школу. Он с достоинством шагал рядом с Галагуцким и нес на могучих рогах его портфель.

Может быть, некоторым это и могло показаться смешным, но смеяться никто не отваживался, потому что известно было, как мстителен этот огромный зверь, и Галагуцкий несколько лет прожил в покое и безопасности.

Впрочем, был один случай... Один-единственный, но и его хватило, чтобы Джульбарс покрыл себя несмываемой славой с головы до ног!

Дело было так: Галагуцкий пытался попасть на фильм про любовь, и его, естественно, не пускали, хоть он и утверждал, что ему почти шестнадцать лет. А билетерша ему не верила. Она над ним смеялась.

- Иди-иди отсюда! - говорила она ему подталкивая. - Ишь, любви ему захотелося! Иди-иди!..

И Галагуцкий отошел, мечтая о мести. За тринадцатилетнюю свою жизнь он притерпелся уже, что мир разделен раз и навсегда на детей и взрослых. Несправедливость того, что одним позволено все, а другим - ничего, была очевидна и жгла сердце. То, что с несправедливостью надо бороться, им объясняли в школе. Но как - никогда не говорили, и в каждом случае приходилось принимать самостоятельное решение. Недолго думая, Галагуцкий сунул ненужный теперь билет в карман и направился к пожарной лестнице. Это была вторая дорога в кинозал, увлекательная и опасная.

Он уже подпрыгнул и, ухватившись за нижнюю перекладину, подтягивался, когда его схватили за ногу и решительно потянули вниз.

- Ну чо? - брыкнулся Галагуцкий, который и так уже опоздал к началу.

- Деньги есть? - спросили у него снизу, и Галагуцкий, скосив глаза, увидел двух незнакомцев подросткового возраста, глаза у незнакомцев были безжалостные.

Деньги у Галагуцкого были - пятнадцать копеек на мороженку, но отдавать их он не собирался.

- Бить будем! - предупредили его и снова потянули за ногу.

- Еще чего! - ответил он и свистнул протяжно и завораживающе.

Дальше было ужасное. Я не хочу это живописать. Желающие могут прочитать аналогичную сцену из "Собаки Баскервилей", а пережитый ужас помножить на три, и тогда они получат некоторое представление о чувствах, которые охватили незнакомцев, когда козел Галагуцкого мощно и грациозно перемахнул через ближний забор и с неотвратимо надвигающимся топотом понесся по деревянному тротуару...

- Гангстеры! - сказал им Галагуцкий, и в голосе его послышалось искреннее сочувствие. - Достукались?

"Гангстеры" не ответили, и несколько последующих секунд прошло в ужасном молчании...

Козел набежал, как девятый вал, и незнакомцев смыло. Галагуцкий подтянулся и полез наверх, где главные герои, поди, уж и начали объясняться в любви. Он торопливо карабкался по лестнице, боясь опоздать к первому поцелую, и потому не видел, как Джульбарс гнал лихоимцев по главной улице поселка...