Василий Московский - Пепел и Кровь

Голос друга прозвучал откуда-то издалека.

Алвин попытался отогнать от себя мучительные мысли и чувства. И даже попытался натянуть на лицо обычную свою волчью улыбку:

– Вряд ли нам бы это помогло, а ссориться с Церковью как-то неохота.

– Во-во! А знаешь ещё, что я думаю…

Но, что думает Эльфин, Алвин уже не слышал. Его захлестнул водоворот мыслей, образов, воспоминаний, навалившихся на него беснующимся шквалом.

Вспомнил он и совсем недавний случай. Когда Чёрные Оборванцы шли по следу гаэльского ублюдка и чародейской сучки. Поиски привели их в одну из гаэльских деревенек, что ютились у самого леса, густо покрывавшего здешние холмы. Людей в деревне было немного, и то, в основном, бабы и дети. Алвин даже трогать их особо не хотел. Так, припугнуть маленько, чтобы рассказали, куда прошли принц и альва с их недобитками, да и пощипать их немножко, а там – пусть остаются! Но хитрые мрази стали морочить ему голову, считая, что перед ними один из ослов, которого можно обмануть как мальчишку. А Алвин очень не любил, когда его держали за осла. Пришлось людишкам показать, что он, Алвин Хармунд и его Чёрные Оборванцы намного страшнее, чем какие-то там недобитки, или даже альвы. Деревня была сожжена, а её обитатели либо развешены на ветвях росшего на её площади дуба, либо сгорели в собственных домах, куда их загнали Оборванцы. У кого-то перед смертью развязался, наконец, язык – это был какой-то седой мужик, – он попытался купить свою жизнь и жизнь своей светленькой красотки-дочки и рассказал, что на рассвете видел как мимо деревни прошло какое-то войско, больше похожее на стаю призраков. Но было уже поздно. Да и сведения были не особо-то и ценные. Что ж, ему стоило быть порасторопнее, да и не следовало шутить с Чёрными Оборванцами.

Но почему-то именно сейчас, воспоминания эти отзывались в Алвине болью, и ныли, надсадно и мучительно, особенно, когда он оставался один. Сейчас так же хотелось выпить – как утопающему хочется вдохнуть живительного воздуха, и от этого грудь разрывается и лёгкие горят огнём! В шуме ветра слышался шепот неясных голосов, обвиняющих и проклинающих его. А из темноты хищно тянули костлявые руки кровожадные тени…

Да ну, бред! Тоже мне, разнюнился! Все это усталость и наваждения дьявольские! Проклятые земли! Ну, ничего! Огнем и мечом наведут дэориане тут порядок!

О чём там ребята говорят?

– Тебе бы все зубоскалить! – буркнул Осберт. – А мы тут против еретиков да колдунов темных сражаемся. И одолеть их можно только силою Дэора и Детей Его. И негоже воинам Господа распускаться и пятнать себя непотребствами. Нам же хуже! Мы здесь вдалеке от своих, здесь все проклятым чародейством дышит…

На мгновение воцарилось молчание.

– Знаете, я много где побывал, и много чего видел, пока воевал за Святую Землю, – продолжал Осберт. – Видел людей, которых рубишь и колешь, а им хоть бы хны. Прут на тебя и все! Видел, как мертвецы поднимались из песков и набрасывались на живых. Видел, как тени пьют кровь человеческую, высасывая живую плоть досуха. Видел как демоны появляются из дыма и пламени и сжигают все вокруг. И, когда уже не веришь ни в меч, ни в щит, то спасает только вера во Всетворца Единого, Детей Его, Богов Близнецов, и Пламень Всетворящий.

Алвин улыбнулся, покачал головой. Но, в сердце закралась мелкая, навязчивая мысль – а он прав! Прав старый ворон. То, с чем они столкнулись, здесь, в Лайнстере, это не увальни из графских дружин. И белые демоны, действительно, серьезный противник – опасный, как раненый, недобитый зверь. Мысль эта раздражала, Алвин гнал ее. Но она не отступала. Словно альвский дружинник облитый сияющим серебром доспехов, с белым плюмажем на островерхом шлеме. Сильные, быстрые, как ветер, столь же беспощадные. Один за другим падали брингольтцы, сражённые ударами их полыхающих серебром мечей. Воспоминания жгли калёным железом, распаляли злость. А с ней, в тени её, зрел да разбухал чёрный, холодный страх.

Остальные чувствовали то же самое. Хохотнули для порядка, но притихли, задумались.

– И знаете, там, в песках Рассветных Царств, я понял, что никогда нельзя недооценивать врага. Тем более такого, – Осберт гневно глянул в сторону вершины холма. – Мы ж думали, что в руках они у нас. Рыцари как туда ломанулись. Считали, что растопчут они их лагерь, ведь там одни недобитки раненые остались! А, вот, поди ж ты! Я помню, как полыхнул вихрь белого пламени, как закованных в сталь всадников расшвыряло. И вопль этот – будто все бесы преисподней на волю вырвались. Драпанули мы от холма того. А как они на прорыв пошли! Кто же знал, что у них и сил, и дури хватит атаковать. Так что, согласен я с Эльфином. Не нравится мне все это. И туман этот, и завывания эти странные. Вот, чую, что не они тут добыча. А мы.