Ричард Бэккер - Великая Ордалия [litres]

Ужимки и позы. Ханжеские заявления о доблести, свирепости и могуществе. Будь она на Андиаминских Высотах, она бы лишь ухмыльнулась и даже негромко хихикнула – чтобы лишний раз задеть свою мать, святую императрицу. Но не здесь – не с этим человеком, который каждое слово изрекал так, будто закалывал кого-то ножом.

– А как насчет тебя, колдун? Друз Ахкеймион тоже умер или он все еще жив?

Ахкеймион всматривается в его очертания и опускает взгляд, будто столкнувшись с какой-то незримой и неистовой яростью.

– Пожалуй, жив.

И в этот момент разверзается Око.

И она обнаруживает себя в окружении проклятых душ.

– Что бы это значило? – вопрошает Король Племен. – Что скажешь, колдун? Что предвещает наша встреча?

Под взором Ока весь мир сияет. Оно не замечает теней, как не знает ни прошлого, ни будущего. Она зрит его, Найюра урс Скиоату, живую легенду, и не может отвести взгляд. Она видит его душу, какая она есть.

– Я не силен в этом, – парирует старый волшебник. – Тут мы с тобой одинаковы.

Скюльвендский демон скалится. Это выглядит для нее так, словно она смотрит в открытую топку, наблюдая за яростным пламенем. Жар опаляет ее щеки, она щурится от уколов невидимых искр. Грехи волшебника – хотя они и ужасны – не идут ни в какое сравнение со злодеяниями, совершенными этим человеком.

Лающий смех.

– Что ж, значит, и наши цели едины. Ты тоже явился сюда, чтобы стрясти кое-что с того, кто задолжал нам обоим.

Она видит это – одна мерцающая вспышка за другой, сплетенные воедино проблески несчетных преступлений. Младенцы, воздетые на острие меча. Матери, изнасилованные и задушенные.

– Нет, – ответствует Ахкеймион, – чтобы суметь составить правильное суждение… нет-нет… чтобы действовать, исходя из него.

Она зрит жестокие пути Народа, преступное богохульство самой принадлежности к племени скюльвендов, к людям, уже рождающимся проклятыми, лицезреет всю бесноватую дикость их бытия, видит руку, скользящую в тени раздвинутых бедер …

Демон насмешливо фыркает.

– Все тот же философ! Все так же треплешь языком, чтобы вернуть себе то, что отдал собственными руками.

И ярко пылающая ненависть – ничего подобного раньше ей встречать не доводилось, душное пламя, затмевающее даже тот огонь, что тлел в душе лорда Косотера, которого никогда не заботили муки тех, кого он терзал и убивал.

– Я лишь знаю, – ровно говорит Ахкеймион, – что миру приходит конец…

Найюр урс Скиоата был убийцей, бросавшимся на своих жертв, готовым хрипеть и визжать вместе с ними…

– Второй Апокалипсис вокруг нас!

…чтобы ближе сойтись с сутью своей ужасающей силы…

Скюльвендский Король Племен глумливо смеется.

– И ты страшишься – а вдруг Анасуримбор и вправду твой спаситель! Вдруг его Ордалия может уберечь мир от гибели!

… чтобы сделать кусочек сущего своим доменом, своим суррогатным миром…

– Я должен знать наверняка. Я не могу ри-рисковать…

– Лжец! Ты же готов прикончить его! Ты затаив дыхание склоняешься над алтарем, который возвел из запылившихся свитков, но при этом от тебя так и смердит отмщением. Ты насквозь провонял им! Ты хотел бы закрыть его глаза – так же как и я!

Старый волшебник стоит, ошеломленный, тревога в нем борется с неверием. Пламя костра извивается и хохочет, где-то в его чреве потрескивают угли, громко и гулко, словно кости, ломающиеся прямо внутри плоти.

– И что же ты ответил на призыв Голготтерата? – вопрошает Ахкеймион. – Спешишь на подмогу Консульту?

Король Племен весь, целиком, обращается в шумящие языки пламени, и Мимара наконец видит его лицо, словно само сущее захотело, чтобы она узрела это. Высокие скулы, массивная челюсть, нависающие брови, шрамы, подобные собравшейся складками коже. Он так же стар, как Ахкеймион, но намного жестче его, так, словно он слишком ревностно пестует свою мощь, обладая волей чересчур неукротимой, чтобы уступить хоть малую толику, отказаться хоть от чего-то, кроме излишков и слабостей, свойственных юности.

Он сплевывает, повернувшись к пламени, притягивающему его взгляд, как бедра девственницы.

– Да гори они все огнем!

– И ты действительно веришь, что сам уцелеешь? – кричит Ахкеймион его силуэту. – Глупец! Ты воображаешь, что Консульт станет терпеть скюльвен?..

Оплеуха внезапна и быстра. Ахкеймион валится во тьму, словно рухнувший с неба воздушный змей.

– Ты что, решил, что у нас тут что-то вроде воссоединения? – кричит Найюр урс Скиоата упавшему. – Встреча старых друзей?