Татьяна Коростышевская - Сыскарь чародейского приказа [litres]

Оберег на моей шее завибрировал, нагрелся, почти обжигая кожу. Это что? Кто-то из приказа в опасности? Я достала из кармана мамаевскую подвеску. Она тоже была горячей. Перфектно! Кому-то нужна помощь, но я, будучи пустышкой, не смогла уразуметь, где и кому.

Я чуть не расплакалась от разочарования. Нет, вру, не чуть, а разревелась, и слезы еще ладонью размазала. Для этого мне пришлось закрыть глаза на секундочку, но того хватило, чтоб заметить красную линию на собственном веке, тоненькую, как швейная нить. Я выдохнула, высморкалась, спрятала платок и решительно зажмурилась. Линия появилась, чуть подрагивая, будто висела в воздухе. Я сделала шаг, другой. Ниточка натянулась. Мне указывали направление. Поэтому я пошла вперед. Глаза, конечно, пришлось открыть. Мокошь-град не то место, где незрячий может спокойно передвигаться, тут и затолкать могут, и лошадью придавить или колесом тележным. Время от времени я сверялась с путеводной ниточкой, опять открывала глаза. Шаг за шагом… Топ-топ… Эх, жаль, что я в нарядных вечерних туфельках на дело отправилась. Подошва-то тонкой кожи, я каждую выбоину на дороге чувствую, каждый камешек… Топ-топ…

Я шагнула вперед и натолкнулась на прохожего, идущего навстречу.

– Прошу прощения.

– Я вас издали заметил, Попович, – радостно сказал прохожий и оказался Семеном Аристарховичем Крестовским, успевшим переодеться в темно-серый щегольской сюртук. – Вы быстро обучились пользованию личным оберегом. Хвалю.

Интересно, это у нас в разбойном приказе арестантов наряжать принято?

– Вас уже отпустили?

– Меня даже до разбойного присутствия не довели, – похвастался шеф. – Иван Иванович успел раньше.

– Что теперь?

– Мы выиграли время до понедельника, а также получили в полное распоряжение отряд шпиков тайной канцелярии.

Это было действительно солидно.

– Что у вас, Попович?

– Эльдар там был, в церкви то есть. Но она его перевезла.

Начальство раздуло ноздри, затем достало носовой платок и принялось вытирать мое нечистое лицо:

– Запах пороха. Вы стреляли?

– Два барабана выпустила. Она сначала со мной говорила, а потом церковь начала рушиться, а я бежать, а она на меня паука напустила…

– Стоп. Расскажете все по порядку. Ванечка сейчас в железнодорожном управлении. – Шеф указал на фасад нарядного побеленного здания. – Там есть телефонный аппарат, и Иван Иванович добывает нам с вами важные сведения. Придется обождать. Идемте!

– Куда?

– Когда вы шли мне навстречу, зажмурившись и бормоча себе под нос, до меня донеслись слова о неудобной обуви.

Я ничего не поняла, но послушно последовала за шефом в распахнутые двери дорогой столичной лавки.

– Нам барышню обуть надо. – Его высокородие явно был здесь завсегдатаем.

Меня усадили на пуфик в глубине зала, и пока приветливые работницы хлопотали с коробками, шеф велел:

– По пунктам, Попович.

И я начала, толково, с расстановкой, с прямыми цитатами беседы. Начальство слушало внимательно, но сосредоточенность не помешала ему опуститься перед пуфиком на колени и схватить меня за ногу.

– Не пищите, Попович, – шикнул он на меня, когда я дернулась от неожиданности. – Я в любом случае сделаю это быстрее. Так, говорите, к финалу беседы наша Ольга Петровна натравила на вас паука?

– Ну да. – Я расслабилась, хотя прикосновение его рук меня несколько возбуждало. – Сполз со стены, с того места, где нарисован был.

– Понятно.

– Что?

– Это был вовсе не магический лаз, как вы изволили предположить, а переговорное зеркало. После деактивации остаточная магия оживила рисунок. Не уверен, что наша Ольга Петровна рассчитывала на этот эффект. Тем более что жизнь у таких фантомов – минут десять от силы.

– Балкой по темечку мне бы и без того хватило.

– Готово.

Я посмотрела вниз. На ногах моих красовались черные ботиночки с плотной шнуровкой на небольшом удобном каблуке.

– Пройдитесь. Но я уверен, что все идеально.

Я прошлась и покрутилась перед ростовым зеркалом. По сравнению с моим изрядно потрепанным недавними приключениями мундиром новая обувь выглядела еще наряднее.

– Где платить? – радостно спросила я начальство, забыв, что платить мне, собственно, нечем.

Оно поморщилось и молча отправилось к конторке.

Зорин ждал нас на улице, его добродушное лицо при виде меня осветилось широкой дружелюбной улыбкой:

– Гелюшка! Ты где была?

– Попович с нашим пауком-убийцей беседы вела, – наябедничал шеф. – Она тебе потом расскажет. Что у тебя?