Ли Бардуго - Правление волков [litres]

– Больше никогда. – Она отстранилась. – Но… принц?

Виноватое лицо Ханны сказало обо всем, что нужно было знать. Расмус был мертв, размозжил голову при падении. Но умер он в облике Ханны.

– Как? Что случилось на башне?

Ханна сделала глубокий вдох.

– Принц Расмус начал пить, когда уничтожили фьерданские колокола. Он все время потешался над отцом и его планами. Он… он решил, что будет забавно ударить меня.

– Мы знали, каким он мог быть жестоким. Я не должна была отпускать тебя с ним вдвоем.

– Это была всего лишь легкая пощечина.

– Ханна!

– Так и было. Это была проверка. Думаю, он хотел проверить, как далеко сможет зайти. Он велел мне ударить его в ответ, как тогда, с Йораном. Подначивал меня. Потом ударил снова. Сказал, что, став мужем и женой, мы будем играть в эту игру, когда ему захочется. Йоран пытался остановить его, но… я испугалась. Я не собиралась этого делать.

– Ты использовала против него свою силу.

Слеза скатилась по щеке Ханны.

– Его сердце. Похоже, я его остановила. Никогда и никому я не причиняла такого вреда.

Нина взяла лицо Ханны в свои ладони.

– Я знаю, что ты не хотела. Знаю, что ни за что не сделала бы этого нарочно.

Ханна всегда была слишком добра и хороша для этого жестокого мира.

– Я велела Йорану бежать за помощью. Попыталась исцелить принца. Но сама понимала, что он мертв.

– Значит, ты перекроила его.

– Да. И себя. Как можно быстрее. Но Йоран… Думаю, он старался не торопиться.

Чтобы помочь Ханне? Или потому, что хотел видеть принца Расмуса мертвым? «Все, что потребуется вашему высочеству». Могла ли Нина считать это его искуплением? Имели ли его мотивы значение? Йоран сегодня спас Ханне жизнь. Он выступил против Брума. Он узнал, что Нина – это не Мила Яндерсдат, но сохранил ее тайну. Наверное, это можно было считать началом.

– Я перетянула грудь, поменяла нашу одежду, и… и… я выкинула его тело из окна.

– Святые вседержители!

Ханна опустилась на широкую, обитую бархатом скамью.

– Что я скажу своей матери? Она думает, что я мертва. Ты и представить себе не можешь, каково это – слышать ее рыдания, видеть, как ты на коленях оплакиваешь меня. Я не могу потерять ее, Нина.

– Мы найдем способ ей все рассказать. Со временем. Но Ханна… что нам делать сейчас? Ты должна будешь встретиться с королем и королевой Гримьер.

– Я могу перекроить себя более тщательно перед этим. Хотя, помимо этого, мне не помешал бы твой талант к перевоплощению.

Тут Нина рассмеялась.

– Ты блестяще справилась. Я полностью поверила в то, что ты – Расмус. Тебе повезло, что я не убила тебя на месте.

– Не думай, что я этого не боялась. Но обмануть его родителей?

За последние несколько месяцев Ханна узнала немало хитростей от Нины. Значительная часть ее жизни прошла в стенах Ледового Двора, благодаря чему она неплохо разбиралась в дворцовом протоколе, а время, проведенное в компании принца, позволило ей познакомиться с его привычками, жестами и манерой речи.

– Мы потренируемся. У нас есть время в пути.

Ханну это, похоже, не убедило.

– Если король и королева спросят меня о чем-то из детства Расмуса…

– С этим я могу помочь, – заверила ее Нина. В конце концов, у нее под рукой был целый призрачный совет.

– Правда? – Ханна изогнула бровь. – А ты сможешь любить убийцу?

– Я могу задать тебе тот же вопрос.

Ханна замялась.

– А сможешь ли ты любить меня в этом теле?

– Я люблю твое сердце. Ты ведь знаешь это, правда?

Слезы выступили на глазах у Ханны.

– Я надеялась.

– Но чем все это закончится? Сколько ты сможешь оставаться в этой западне?

– Я не в западне, Нина. – Ханна шумно выдохнула. – Что, если я скажу тебе, что в этом теле я чувствую себя на месте? Что с тех самых пор, как я поняла, на что способны портные, я никак не могла перестать представлять, каково это могло бы быть?

Нина вспомнила виноватое лицо Ханны, когда та призналась, что пыталась изменять себя тайком. Вспомнила о том, как избегала подруга смотреть на свое отражение. Тогда Нина не понимала.

– Ты сказала, что не знаешь, сможешь ли быть счастлива.

– И все еще не знаю. Я не знаю, каково мне будет жить в теле, которое ощущается по-настоящему моим. Я знаю лишь… Я потеряла сегодня отца и, возможно, мать. Но не себя. И если ради возможности сохранить себя мне придется играть роль принца, что ж, я с радостью соглашусь на эту роль.

– Сказала та, которая утверждала, что ненавидит приемы и балы.