Кристель Дабо - Обрученные холодом [litres]

– И по какому праву вы публично противопоставляете свою волю воле вашего будущего мужа? – продолжала Беренильда ледяным тоном.

Офелия недолго размышляла над ее вопросом. Лицо девушки было в таком плачевном состоянии, что получить еще одну рану от когтей Беренильды она уже не боялась.

– Это право я сама присвоила себе, – твердо сказала она. – С той самой минуты, как поняла, что вы мной манипулируете.

Лучезарные глаза Беренильды гневно сверкнули.

– Да как вы смеете говорить со мной таким тоном! – прошептала она, задыхаясь от ярости. – Вы без нас – ничто, бедная моя девочка, просто ничто…

– Замолчите!

Беренильда вздрогнула и обернулась. Торн отдал этот приказ голосом, в котором звучала неприкрытая угроза. Он встал с дивана, выпрямился и устремил на тетку пронзительный взгляд, заставивший ее побледнеть.

– Похоже, ее мнение очень важно. Что вы ей сказали? Говорите правду!

Беренильда была так потрясена этой враждебностью, что не нашлась с ответом. Офелия решила говорить вместо нее. Она вскинула голову как можно выше, чтобы встретиться взглядом с Торном там, наверху. Его глаза запали так, что страшно было смотреть, а светлые волосы никогда еще не казались такими растрепанными. Сегодня на его долю выпало слишком тяжелое испытание. Но Офелия не хотела из сострадания к нему откладывать разговор.

– Я все знаю насчет Книги. Знаю ваши истинные честолюбивые планы. Вы намеревались использовать наш брак, чтобы присвоить себе мой дар чтения . И я очень сожалею, что не узнала это от вас самого.

– А вот я очень сожалею, что ни слова не поняла из всего здесь сказанного, – пробурчала тетушка Розелина, возвращая девушке зашитую перчатку.

Торн избегал взгляда Офелии, уставившись на свои часы. Похоже, он делал так всякий раз, когда ситуация выходила из-под его контроля.

– Что сделано, то сделано, – бесстрастно сказал он. – Теперь у нас много других проблем.

Офелия и до этого была обижена на Торна, но такой ответ оскорбил ее до глубины души. Он даже не соизволил выразить сожаление о содеянном, хоть как-то извиниться перед ней! Неожиданно девушка поймала себя на удивительной мысли. Все это время она втайне надеялась на то, что ее обманула Беренильда, а Торн не участвовал в интригах тетки.

Измученная этой сценой, Офелия натянула перчатку и ушла в кухню, чтобы помочь тетушке Розелине мыть посуду. Она была так подавлена, что разбила две чашки и блюдце.

– У нас теперь не осталось выбора, – со вздохом заметила Беренильда, обращаясь к племяннику. – Мы должны представить твою невесту Фаруку, и чем раньше, тем лучше. Скоро все уже пронюхают, что она находится здесь. И прятать ее будет просто опасно.

– А может, еще опаснее – показать ее нашему правителю? – пробурчал Торн.

– Я прослежу за тем, чтобы Фарук взял ее под свою защиту. Обещаю тебе, что все будет хорошо.

– Ну разумеется, – едко ответил Торн. – Если все настолько просто, почему мы не подумали об этом раньше?

Тетушка Розелина и Офелия, стоявшие в тесной кухоньке, удивленно переглянулись. Торн впервые так сурово разговаривал с теткой в их присутствии.

– Ты что же, больше не доверяешь мне? – с упреком спросила Беренильда.

– Нет, я не доверяю Фаруку. Он так забывчив и так нетерпелив…

– Но ведь теперь я всегда буду рядом и смогу им руководить!

– И тогда вам придется пожертвовать остатками своей независимости.

– Я к этому готова.

– Вы все время стараетесь приблизить ее к тому эпицентру, от которого я хотел держать ее как можно дальше.

– Но я не вижу других решений.

Разозлившись вконец, Офелия выглянула из кухни:

– Прошу вас, не стесняйтесь, ведите себя так, словно меня здесь нет. Я ведь тут ни при чем, не правда ли?

Она подняла глаза и встретила пристальный взгляд жениха. В нем она увидела то, что боялась увидеть, – глубокую усталость. Но девушка не хотела жалеть его, не хотела думать о двух маленьких игральных костях.

И в этот момент Торн вошел в кухню.

– Оставьте нас на минуту, – попросил он тетушку Розелину, убиравшую в шкафчик чайный сервиз.

– Только с условием, что дверь будет открыта! – строптиво ответила та и вышла в гостиную.

Торн распахнул дверь шире некуда. В кухне горел только газовый рожок, и от его света долговязая тень Торна легла на обои, а сам он стоял перед Офелией, глядя на нее сверху вниз.

– Вы с ним знакомы.

Он произнес эти слова яростным шепотом.

– Вы встречаете его уже не впервые, – продолжал он. – Я имею в виду, в вашем истинном обличье.