Кристель Дабо - Обрученные холодом [litres]

Глаза Торна сузились, превратившись в две серые щелки, но Беренильда поспешно сжала его руку, призывая племянника к спокойствию.

– Умоляю вас, господа, не будем ворошить все эти старые истории! Нам нужно думать о будущем. Арчибальд, могу ли я рассчитывать на вашу поддержку?

– О, я предлагаю больше чем поддержку, дорогая моя. Я предлагаю вам заключить со мной союз. Объявите меня крестным вашего ребенка, и вы сможете считать всю мою семью своей собственной.

Офелия уткнулась в платок, чтобы приглушить одолевший ее кашель. Крестный прямого потомка Фарука?! Да, поистине, этот человек никогда своего не упустит! Изумленная Беренильда инстинктивно прикрыла руками живот. Торн побелел от ярости. Казалось, он готов вбить в глотку Арчибальду его собственный цилиндр.

– Я не в том положении, чтобы отказываться от вашей помощи, – помолчав, решительно сказала Беренильда. – Пусть будет так.

– Это ваше официальное заявление? – настаивал Арчибальд, многозначительно указывая на татуировку между бровями.

– Арчибальд, я объявляю вас крестным моего будущего ребенка, – повторила Беренильда, собрав всю свою выдержку. – Распространится ли ваше покровительство на моего племянника?

Улыбка Арчибальда стала чуть суше.

– Вы слишком много просите, мадам. Представители моего пола внушают мне глубочайшее безразличие, и у меня нет никакого желания вводить в мою семью столь мрачную личность.

– Так же, как и у меня нет никакого желания числиться вашим родственником, – отрезал Торн.

– Но я готов нарушить свои принципы косвенным путем, – продолжал Арчибальд как ни в чем не бывало. – И хочу предложить свое покровительство вашей юной невесте, при условии, что она сама меня об этом попросит.

Офелия удивленно подняла брови. Арчибальд не спускал с нее сверкающего лукавством взгляда. С девушкой слишком долго обращались как с неодушевленным предметом, и она уже и не надеялась, что кто-то поинтересуется ее мнением.

– Откажитесь от его предложения! – приказал ей Торн.

– И на сей раз я с ним согласна! – внезапно заявила тетушка Розелина, с грохотом поставив на стол чайный поднос. – Я запрещаю тебе водить знакомство с такими подозрительными людьми!

Арчибальд воззрился на нее с искренним изумлением.

– Вот это да! Оказывается, компаньонка тоже с Анимы?! Меня провели в моем собственном доме!

Но он и не думал сердиться, напротив: казалось, это открытие только позабавило его. Он обернулся к Офелии, щелкнул каблуками и взглянул на нее широко раскрытыми глазами, такими голубыми, словно в них сияла вся небесная лазурь. Торн и Беренильда тоже настойчиво смотрели на девушку со своего дивана, безмолвно давая понять, что ждут от нее ответа, а не идиотского молчания.

И тут в голове Офелии возникла странная мысль, затмившая все остальные: «Делайте свой собственный выбор, милая девушка! Если вы сегодня не изберете свободу, завтра может быть слишком поздно».

Арчибальд продолжал глядеть на нее с самым невинным видом, как будто эта мысль была внушена вовсе не им. И Офелия решила, что с этого момента должна принимать решения самостоятельно.

– Я знаю, что вы – человек опасный, – заявила она, стараясь говорить как можно громче. – Но знаю также, что вы никогда не лжете, а я очень нуждаюсь в правде. И поэтому согласна следовать советам, которые вам угодно будет мне давать.

Говоря это, Офелия пристально смотрела в глаза Торну. Она обращала свои слова также и к нему. И увидела, как исказилось его угловатое лицо. Арчибальд же продолжал безмятежно улыбаться.

– Думаю, мы с вами поладим, невеста Торна. С этой минуты мы друзья!

Он попрощался с ней взмахом цилиндра, поцеловал руку Беренильде и увел за собой бедного егеря, совсем сбитого с толку. Едва он переступил порог гостиной, как в передней раздался взрыв голосов заждавшихся придворных. Но стоило тетушке Розелине повернуть ключ в замке, как в комнате воцарилась тишина.

Долгая и напряженная тишина, в которой Офелия ясно почувствовала общее осуждение.

– Я поражена вашей самонадеянностью! – возмущенно вскричала наконец Беренильда, вставая с дивана.

– У меня спросили мое мнение, и я его высказала, – ответила Офелия так спокойно, как только могла.

– Ваше мнение?! Вы не имеете права на свое мнение. Единственное мнение, с которым вы обязаны считаться, – это мнение моего племянника.

Торн, застывший, как труп, упорно смотрел себе под ноги. Его острый профиль был лишен всякого выражения.