Джон Норман - Кюр Гора

Они что, правда, не понимают настолько мало их место во дворе бытия, настолько не представляют длины пространства и широты времени, расширение галактик, движения фотонов света, которые на сотни тысяч лет своего полёта могут ничего не коснуться? Неужели они не могут представить себе постоянство камня, погружённого в воспоминания о своей огненной лавовой юности? Так трудно признать, себя потомками звёзд, свежей конфигурацией старинных компонентов, давно сгинувших во тьме? Но разве не таковы мы все?

Они настолько крошечные, настолько бесполезные, не больше, чем ожившая дрожь тишины, чуть слышный шум в ночи, возможно, по-своему храбрый.

Но разве мы, по-своему, не таковы?

Когда Неназванный размешивал котел звезд, разве он предназначал это для них? Разве они не ошибка своего рода? Быть может, со временем ей предстоит быть исправленной? Но в какой мастерской или в каком котле был создан сам Неназванный? Из какого невиданного моря он сам был выброшен на берег, какими сверкающими потоками принесло его туда? И откуда пришли они, эти потоки и континенты? Они тоже дети тайны.

Всё, что связано с Неназванным — Тайна.

Так было, так есть и так будет. Никто ещё не поднял его вуаль.

Полагаю, что это было бы оскорбительно, почувствовать, что мы — братья этой жалкой форме жизни, людям, насколько отвратительным и вероломным в их деяниях, настолько же презренным в их невыносимом тщеславии. Сколь абсурдна, сколь омерзительна сама мысль о том, что мы — родные братья в силу происхождения звезд.

Впрочем, мы можем утешить себя тем, что мы настолько же родные братья диатомовой водоросли, самому мельчайшему живому существу, червю в море, пылинке в воздухе.

Но насколько мал, насколько ничтожен человек!

Как легко его мог бы уничтожить небольшой обломок звезды, даже не заметив этого. Или он мог бы стать жертвой плодовитого, агрессивного клеща, прошедшего тысячи мутаций, не имеющего ни зубов, ни когтей, клеща, даже не видимого его глазу.

И насколько жалок, насколько презреннен человек!

Отродье жадности, пленник комфорта, искатель праздности, грязное пятно на мире, бородавка тщеславия не знакомая с понятием чести.

Тот, кто оберегает свой ум, боясь, как бы он не проснулся.

Тот, кто стережёт свой ум, как можно было бы стеречь пленника.

Тот, кто обладая таким сокровищем, как его ум, не осмеливается воспользоваться этим.

Его бастион — глупость. Зато, каких сил стоит ему удерживать этот бастион!

И как прочен милосердный щит невежества! Зато как трусливо и тщательно его полируют!

Он — стадное животное. Он не достоин звёзд.

И всё же есть в этой форме жизни искра понимания, при всём его легкомыслии и порочности, при всей его вопиющей оскорбительности и отвратительной нелепости, проблески разума, пусть и вынужденные и неохотные, зачастую просто не замечаемые, случающиеся в его сонном мирке. Это — одно из тех редких мест, в которых вселенная, вздрогнув и пробудившись, открыла глаза, чтобы посмотреть на себя и, поразившись, осознать, что существует.

Не отпрянула ли она, увидев себя в человеке?

Конечно, она радуется, видя себя в нас, в тех, кто достоин этого.

Разумеется, она осознавала себя в бесчисленных умах, в мыши и в кошке, в урте и верре, в барракуде и гадюке, в леопарде и тигре, в хитхе и ларле.

Но мы — самые достойные этого.

В нас её характер проявляется наиболее полно. Не мы ли являемся внешней формой её внутреннего ужаса, её сущности? Разве мы не отборные плоды её внутренних кошмаров, не роскошные одежды для её тёмной, хохочущей души? В нас она нашла свои клыки и когти, свой голод и безразличие, свою громадность и величие, свой гнев и славу.

Именно через наши глаза она видит звёзды.

Быть может, когда-нибудь человек распустит свои стада и обретёт свободу. Возможно, когда-нибудь даже человек сможет поднять свою голову и увидеть звёзды.

Они там.

Лично я, как Вы видите, не так плохо отношусь к людям.

Если бы это было не так, то я не стал бы рассказывать эту историю, которая имеет отношение, прежде всего, к некоторыми людьми, и в чём-то не к людям, а к монстрам. Ну и, конечно, к кюрам.

Интересно, знаете ли Вы о них?

А вот они о вас знают.

Вы не смогли бы понять наше имя человека, с которого мы начнём этот рассказ. Фактически, Вы даже не поняли бы, что оно было произнесено. Конечно, можно было бы использовать для него наше имя, но Вы просто не смогли бы выговорить его. Например, если бы леопард или лев, ларл или слин, дали бы вам имя, то сомневаюсь, что Вы распознали бы в этих звуках имя, уже не говоря о том, чтобы понять, что это ваше имя. Соответственно, мы будем называть этого человека, с которого начнётся рассказ, тем именем, под которым его могли бы знать другие люди, а именно Тэрлом Кэботом или Боском из Порт-Кара, как называют его некоторые.